Юность Барона. Потери. Андрей Константинов

мужское чтиво. А тебе, Володя, как? Надеюсь, читал?

      – Разумеется, – подтвердил Кудрявцев и, желая сделать приятное сидящей напротив Елене, подыграл: – Признаться, мне тоже… не очень.

      – Ура! – воскликнула та и задорно показала крестному кончик языка. – Нашего полку прибыло!

      Нынешним вечером Елена вела себя непривычно раскованно. Что не ускользнуло от зоркого глаза Ядвиги Станиславовны, прозорливо распознавшей причину подобного оживления: похоже, оно было вызвано появлением в доме новичка, легко и непринужденно вписавшегося в их устоявшуюся невеликую компанию. Опять же и сам Кудрявцев, неприлично часто по меркам хозяйки дома, воспитанной в суровой аскезе Смольного института, бросал в сторону ее дочери совсем не дежурной вежливости взгляды.

      – Включение товарища Кудрявцева в состав женского полка комплимент, мягко говоря, сомнительный. Ну да, в таком разе вы точно споетесь. Товарищи искусствоведки! Крестница! Люся! Открою страшную тайну: сей товарищ два месяца как перевелся из Мурманска в Ленинград, но до сих пор не был в Русском музее!

      Самарина картинно всплеснула руками:

      – Как?! Не может быть?! Да это просто преступление! Правда, подруга?

      – А в Эрмитаже? – уточнила Елена.

      – К сожалению, тоже. Сразу после перевода куча работы навалилась. Опять же – еще мало с кем успел познакомиться из ленинградцев. А одному скучно по музеям ходить.

      – В музее не бывает скучно! – менторски произнесла Самарина. – Тем более в таких, как Эрмитаж и наш Русский. Кстати, как вы вообще относитесь к живописи?

      – Так что ж? Нормально отношусь.

      – Это не ответ.

      – Мне с природой картины нравятся. Пейзажи. Вот, например, – не заморачиваясь насчет манер, Кудрявцев ткнул пальцем в сторону висевшей над гостевым диванчиком акварели. – Очень красивая.

      – Браво! – захлопала в ладоши Самарина. – А вы, Володя, оказывается, способны на тонкие комплименты.

      – Как это?

      – А так, что это работа нашей Леночки.

      – Да вы что? Правда? – Теперь Кудрявцев куда как с большим интересом уставился на картину.

      – Между прочим, и в самом деле оригинальное решение. Согласитесь, Володя, что акварель и море словно бы созданы друг для друга – вода для воды?

      – Ага, здорово! Вот честное слово, здорово!

      – Перестаньте, – смутилась Елена. – Нашли оригинальное решение. Всего лишь детский лепет, и ничего более.

      – Ничего и не детский! – запротестовал Кудрявцев. – Да ей, акварели этой, в вашем музее самое место!

      – На помойке ей место. И там бы она и очутилась, кабы в свое время чем-то, уж не знаю чем, не приглянулась отцу.

      – Леночка у нас – уж такая скромница! Ну да решено! С этого дня, Володя, мы берем над вами культурное шефство. И не вздумайте увильнуть!

      – Напротив, буду только рад. Обязуюсь стать самым послушным в СССР подшефным.

      – Считай – попал! – прыснул Самарин. – Теперь наши бабы…

      – Евгений!

      – Пардон, Ядвига Станиславовна! Я хотел