Вирус бессмертия. Дмитрий Янковский

на которую он выехал несмотря на лютый мороз, а куда более глобальными вещами. Хильгер не одобрял агрессивной политики Гитлера, более того – боялся ее. И дело было вовсе не в миролюбии, к которому, как говорили, советник имел склонность, а в том, что Германия, по его мнению, не имела достаточного технического перевеса для претензий на мировое господство. Гитлер же делал ставку на непоколебимый моральный дух нации, что могло измениться после столкновения с первыми серьезными трудностями.

      – А ну-ка постой, Фридрих! – Хильгер наклонился к боковому стеклу.

      «Мерседес» сбавил скорость и приткнулся к обочине, не выезжая из широкой снежной колеи, пробитой полуторками.

      – Что-то случилось? – настороженно спросил водитель, доставая из кобуры под сиденьем тяжелый «люгер 08».

      – Пока не знаю. Отъедь немного назад и дай мне пистолет.

      Густав Хильгер открыл дверцу и по щиколотку утонул охотничьими унтами в снегу. Фридрих заглушил двигатель и тоже выбрался из машины.

      – Мне показалось, что в сугробе у обочины лежит человек, – произнес советник. – Ты ничего не заметил?

      – Нет. Хотя это мог быть пьяный русский, замерзший ночью.

      – Так далеко от города? – удивился Хильгер. – Нет, Фридрих. Чутье никогда меня не подводит.

      – Это может быть провокацией.

      – Тоже сомнительно. Если, конечно, ты никому не говорил, куда точно мы едем.

      – Нет.

      – Тогда если это и спектакль, то не для нас. А моя профессия не позволяет пренебрегать случайностями. Пойдем, поможешь, если что.

      Не пройдя и двух десятков шагов, они разглядели лежащего вниз лицом мужчину в телогрейке и ватных штанах. Услышав хруст снега, незнакомец с трудом поднял голову и что-то простонал.

      – Кажется, он горел, – насторожился шофер.

      – Осмотри его.

      Фридрих наклонился над лежащим и перевернул его на спину. В некоторых местах телогрейка и штаны незнакомца действительно были прожжены, а лицо покрыто жирной копотью. Опаленные до рыжего цвета ресницы и брови выделялись на нем с отвратительной неестественностью. Еще бросалась в глаза кисть левой руки – чудовищно распухшая и синяя.

      – В него стреляли, – заявил водитель. – В ногу с короткой дистанции, скорее даже в упор, а в руку издалека.

      – Тогда в машину его, – решительно приказал Хильгер. – Быстро!

      Они вдвоем подхватили лежащего под руки и впихнули на заднее сиденье. Его одежда задубела так, словно насквозь промокла, прежде чем попасть на мороз.

      – Гони в посольство, – сказал советник, устраиваясь рядом с водителем.

      Взревел мотор. «Мерседес», буксуя в колеях, развернулся и погнал в сторону города.

      Немного отлежавшись в тепле, незнакомец открыл глаза и отчетливо произнес по-немецки:

      – Если вы из посольства, не бросайте меня. У меня есть важнейшая информация для Германии. Информация военного характера.

      Водитель удивленно поднял брови.

      – Ваше чутье действительно вас не подводит, – уважительно покосился он