Приемыш черной Туанетты. Сесилия Джемисон

девочке участием и стала давать Филиппу обильный завтрак, которого хватало на двоих. Каждый день, когда мальчик возвращался домой, она первым делом спрашивала его не о том, продал ли он цветы, а удалось ли Дее продать что-нибудь из ее статуэток.

      Глава VII

      Щекотливый вопрос

      В тот день, когда художник купил фигурку Квазимодо, Филипп едва мог дождаться вечера – так ему хотелось рассказать Туанетте об удаче Деи. И как только его лоток опустел, он стрелой помчался по Урсулинской улице, не обращая внимания на заманчивые приглашения соседских мальчуганов поиграть с ними. Филипп был любимцем мальчиков, которые жили на его улице и встречали его с неизменным восторгом.

      На углу улицы Треме он увидел мальчишек, окруживших маленького калеку-негра с тяжелым ведром на голове.

      – Опять мальчишки мучают маленького Билля! – воскликнул он, и его голубые глаза засверкали в гневе. – Дайте мне только добраться до них – я им задам.

      И спустя мгновение он был в толпе, раздавая удары направо и налево.

      – Эй, слушайте, ребята! Оставьте бедного калеку в покое! Как вам не стыдно мучить его? Ну-ка, Билль, дай мне твое ведро, а ты возьми мой лоток. – И, взгромоздив тяжелое ведро себе на голову, он двинулся вперед, сопровождаемый мальчишками.

      Филипп вернулся домой весь красный, еле переводя дух от непосильной тяжести, а глаза его блестели от возбуждения.

      Туанетта сидела на небольшой веранде, у стола, покрытого белыми цветами. Она приделывала цветы жасмина, вылепленные из воска, к проволочной модели барашка.

      – Для кого это, мамочка? – спросил Филипп, опираясь о перила веранды и утирая потное лицо.

      – Это для маленького ребенка с улицы Приер; он умер вчера вечером. Но отчего ты так разгорелся, дитя мое? – спросила Туанетта. – Я ведь просила тебя не бегать!

      – Я не мог удержаться; я так торопился домой. Хотелось скорей рассказать тебе, что Дея продала «Квазимодо»! – И Филипп, торопясь и задыхаясь, то по-английски, то по-французски рассказал Туанетте о приключениях дня: – Ах, мамочка, он рисует картины там же, где и живет, и просил меня прийти посмотреть. Можно мне пойти к нему завтра?

      – Конечно, дитя, можно! – ответила Туанетта, не отрывая глаз от работы. – Можешь идти, и если он научит тебя чему-нибудь, я буду очень рада.

      – Он научит; я знаю, что научит! Он очень добрый! Он обещал купить «Эсмеральду», – проговорил уверенным тоном Филипп.

      – Я рада за бедную девочку, – продолжала Туанетта, доделывая уши барашка.

      – Можно мне поужинать, мамочка? Ужасно я голоден. Ты стряпала гумбо?

      – Да, дорогой мой, все готово. Погоди немного, я должна кончить. Скоро придут за барашком. Остались только глаза.

      С этими словами Туанетта выбрала темные листки анютиных глазок и искусно вставила их в приготовленные углубления.

      – Не правда ли, совсем как живой? – сказала она, поднимая вверх барашка и глядя на него с восхищением. – Он такой беленький.

      – Не знаю, – сказал