Пазл Горенштейна. Памятник неизвестному. Юрий Векслер

клейкое желе. Мужчина слегка повернул голову и смотрел в зеркало, как она ест желе.

      Было очень тихо, по потолку скользили тени, старичок ушел за ситцевые портьеры в туалет. И вдруг что-то произошло. Мужчина вначале не понял, что случилось: сзади кто-то вбежал, что-то крикнул и блондинка перестала есть. Желе капало у нее с ложечки на столик.

      Из туалета вышел старичок и, вытирая на ходу платком мокрые руки, заковылял к выходу.

      – Что случилось? – спросил его мужчина.

      – Курортника машина задавила, – сказал старичок. – Теперь отдохнет…. И курсовки не надо.

      В шашлычной стало совсем пусто, только мужчина продолжал сидеть у столика над недоеденным шашлыком и блондинка вытирала салфеткой капли желе с халатика.

      – Вы боитесь покойников? – спросила вдруг блондинка.

      – Наверно, – сказал мужчина.

      Блондинка повернулась к нему лицом. Халатик у нее был по-прежнему расстегнут, и виднелись загорелые колени.

      – А если война, – сказала она. – Вы ведь мужчины.

      На животе у нее тоже было влажное пятно от купальника.

      Вошел старичок и снова заковылял в туалет.

      – Что там? – спросила блондинка.

      – Он жив, – сказал старичок. – Отрезало ногу.

      – Ну вот, – блондинка встала и оттянула халатик, провела ладонью по груди и бедрам. – Пойдемте, вы ведь все-таки мужчина, надо закалять нервы.

      Мужчина вышел из шашлычной вслед за блондинкой.

      Улица была белой, ослепительно белой от солнца, а посреди мостовой вокруг пыльного автобуса молча стояли люди, и внизу из-под ног слышался крик, изредка затихающий.

      Мужчина подошел ближе. Лица у людей были какие-то необычные, у всех одинаковые. Здесь не было ни сострадания, ни любопытства, просто испуг, и, подойдя ближе, мужчина понял, в чем дело. Пострадавший не кричал, а смеялся, он лежал на мостовой лицом кверху. Это был человек лет пятидесяти, довольно упитанный, загорелый, на лбу у него была ссадина, но небольшая. И смех его не был похож на истерику, просто он лежал себе на мостовой, поглядывая то на людей, то на свою неестественно вывернутую левую ногу, и хохотал.

      Подъехала скорая помощь. Санитар присел на корточки, приподнял голову пострадавшего, а тот все хохотал и пытался объяснить что-то доктору. Доктор был молоденькой девушкой, и видно было, что она тоже испугалась, начала подглядывать по сторонам, перешептываться с санитарами, а потом прикоснулась, и вдруг наступила тишина, пострадавший перестал смеяться, и все вокруг молчали. Под штаниной был сплюснутый, раздавленный автомобильным колесом протез. И тогда кто-то сзади хихикнул, кто-то прыснул в ладонь, кто-то захохотал, даже докторша улыбнулась…

      Полностью текст сценария опубликован в книге кинопрозы Горенштейна «Раба любви».

      Монолог Тарковского

      Сиквел «Дома с башенкой» особенно понравился Тарковскому.

      Выступая на обсуждении, он говорил:

      А.Т. Я с большим нетерпением ждал появления сценария Фридриха