Роксолана. Полная история Великолепного века. Павел Загребельный

мне рассмотреть твое тело, – велел Ибрагим. – Ты рабыня и должна делать все, что я тебе велю.

      – Рабыня? Рабы должны работать, а я сплю да ем.

      – Ты рабыня для утех и наслаждений.

      – Для наслаждений? Каких же?

      – Моих.

      – Твоих? – Она засмеялась. – Не слишком ли ты хилый?

      Он оскорбился. Сверкнули гневно глаза, дернулась щека. Швырнул книгу на ковер, крикнул:

      – Подойди сюда!

      Она шагнула словно бы и к ложу, и в то же время в сторону.

      – Еще ближе.

      – А если я не хочу?

      – Должна слушаться моих повелений.

      – Ты же христианин? Ведь не похож на турка. Христианин?

      Это было так неожиданно, что он растерялся.

      – Кто тебе сказал, что я был христианином?

      – И так видно. Разве не правда?

      – Теперь это не имеет значения. Подойди.

      – Не подойду, пока не узнаю.

      – Чего тебе еще?

      – Должен мне ответить.

      – Ты дерзкая девчонка! Подойди!

      – Нет, ты скажи мне. Слышал про тех семерых отроков, что уснули в Эфесе?

      – В Эфесе? Ну, так что же?

      – Они до сих пор спят?

      Ибрагиму начинало уже нравиться это приключение в собственной ложнице.

      – По крайней мере я не слышал, чтобы они проснулись, – сказал он, развеселившись. – Теперь ты удовлетворена?

      – А тот священник? – не отступала она.

      – Какой еще священник?

      – В храме святой Софии. Когда турки с их султаном ворвались в Софию, там отправляли святую службу, все стояли на коленях и молились. На амвоне стоял священник, который вел службу. Янычар кинулся с саблей на священника и уже замахнулся разрубить его, но тот заслонился крестом, попятился к стене храма, и стена расступилась и спрятала священника. Он выйдет из нее, когда настанет конец неверным. Ты должен был бы слышать об этом.

      – Никто здесь не слыхивал о таком. Это какая-то дикая выдумка.

      – Почему же дикая? Это знают все почтенные люди.

      Настася легко шагнула ближе к ложу, нагнулась над книгой, перевернула страницы.

      – Не знаю этого письма. Какое-то странное.

      – Умеешь читать?

      – Почему бы не уметь? Все умею.

      – Так иди ко мне.

      – Не пойду. Этого не умею и не хочу. С тобой не хочу.

      – Заставлю.

      – Разве что мертвую.

      – Ты девственница?

      – Должен был бы уже увидеть.

      – Но ведь ты не хочешь, чтобы я на тебя посмотрел.

      На Ибрагима надвигалось необъяснимое нежелание. Думал уже не об утехах, а о том, как найти почетное для себя отступление и как вести себя с этой удивительной девчонкой дальше. Сказать по правде, Рушен как женщина ничем не привлекала Ибрагима. Женщина должна быть безмолвным орудием наслаждения, а не пускаться в высокие разглагольствования, едва ступив в ложницу.

      – Ты чья дочь? – спросил он, чтобы выиграть время.

      – Королевская! –