Худловары. Мерси Шелли

виноваты?

      Уж не прочесть…

      Но что-то есть

      во взгляде корабельной крысы,

      добравшейся до сухопутных:

      мех как у всех, когда он высох,

      но плохо высыхает память

      о ветре, не всегда попутном,

      и об оставшихся за нами

      на корабле.

      Мы ж на земле

      опознаем своих, заметив

      на дне зрачков, в душевных норах

      ту грусть, и в то же время – ветер,

      блеск гордости бывавших в шторме,

      осколок белого фарфора

      с полоской золота… Но шторки

      усталых век

      опущены. И человек

      опять такой,

      как все.

      И растворен толпой.

      Для раздувания флейма достаточно было сказать то же самое, но простыми словами. О гнилой иммигрантской культуре то есть. Раз уж съебали за рубеж, нечего прикидываться патриотами! Слушайте свою Пугачеву, смотрите свою «Иронию судьбы» и не лезьте рассуждать о современной России, трусливые дети Совка, продавшиеся за гамбургер.

      А потом я, как ни в чем не бывало, снова стал публиковать стихи. И вот тут уже пошла такая реакция, что и захочешь – не пропустишь. Меня обливали помоями методично, день за днем, привлекая самые удивительные аргументы. Забросив в ньюсгруппу невинный стишок из восьми строк, что-нибудь про белую ночь или осенние листья, я возвращался туда через неделю и находил обрывки тредов:

      – Что это за буйная дискуссия о пакте Молотова-Риббентропа и необходимости повсеместной легализации абортов?

      – Да это андреевский стих обсуждают. Уже восемьдесят килобайт наговорили. Хочешь, скину архив?

      Так я со всеми и познакомился.

# # #

      Приглашение на новогодний конвент группы soc.culture.russian я пробовал отклонить, мотивируя тем, что у меня нет тачки. Не вопрос, сказали в ньюсгруппе. Заедем и довезем.

      Я долго пытался представить, что скажут мне эти суровые люди при личной встрече. Или дадут пизды без предисловий?

      На вид они и в правду оказались суровыми.

      – Какое темное пиво ты имел в виду в таком-то посте? – спросил самый крупный из них, Роман Костин.

      А другой суровый мужик в кожанке спросил, издал ли я книгу. Это было что-то запредельное. Какая-то фантастика вообще! Впоследствии оказалось, что дело именно в фантастике. Тот, который в кожанке, был Петр Воробьев, один из первых русских киберпанков. Недавно он микроскопическим тиражом издал свой роман «Набла квадрат». Вот он и поинтересовался, как дела у товарища по несчастью.

      В общем, все те, кто в Сети наиболее рьяно предлагал резать таких, как я, оказались в реальности замечательными людьми. Зак Май угощал меня травой в Чикаго, когда мне стало совсем тошно от американской жизни. А Юля Фридман и Миша Вербицкий поили меня чаем в Москве, когда тошно стало от жизни московской.

      И только Сергея Визнюка я никогда не видел. Но не удивлюсь, если сейчас, когда вы читаете эти строки, он переводит через улицу слепоглухонемую старушку. Люди, которые так весело флеймят, не могут быть плохими. Хотя и хорошими их называть глупо. Они просто вышли за