Оркестровая яма для Катерпиллера. Дмитрий Назаренко

звездой, которая бы всех жалила нестерпимо, а той звездой, которая несла человеческое тепло и согревала. А иногда и дружелюбно подмигивала. А сейчас будущий идол попсцены был рад встрече.

      Мидии, собранные в море и поджаренные на костре, на листе ржавого железа, запивались шипучим напитком «Бахчисарайский фонтан». Компания была большой. Иногда Алексей брал гитару и пел серьёзно: «сердце чует новую беду», иногда прикалывался: «о чем поёт морская свинка, о том, что жизнь скучна без риса». Южные вечера у моря были тёмными. Сполохи костра или дальние огни, может просто дешёвое местное вино— всё это навевало. «Солнцем освещенную дорогу», над которой «забытую песню несет ветерок».

      Днём небольшое крымское селение Гурзуф пустело. Компания расходилась по домам до вечера. Они как-то остались с Алексеем на набережной. Некто третий молча плёлся за ними. Во всём белом: в пиджаке, в рубашке и, что характерно, в брюках. Тот юноша молчал всегда. Красноречивой и очень простой была его красота. За прошедшие две недели никто не слышал от него ни слова, он лишь иногда скупо ронял:

      – Девушки, а вы чьи невесты?

      И редко попадались такие, которые не отвечали бы ему:

      – А ничьи. Хочешь, будем твои?

      Говорят, юноша был математик. Они с Алексеем продолжали обмениваться шутками. Троицкий уже собирался повернуть к себе в «Артек», но вдруг, от выпитого ранее, неожиданно расчувствовался и взял на себя смелость запеть что-нибудь. Слов он и раньше не знал, а тут и вовсе забыл. Получалось что-то вроде:

      Я пью до дна,

      И мне всё мало,

      За тех, кого развезет,

      За тех, кто нальёт мне вина…

      Мотив приблизительно совпадал с известным из песни «За тех, кто в море». Ну, и как полагается, где нужно петь выше, там пелось громче, а где нужно было ниже, там – тише. Импровизационный посыл не иссякал. И так бы продолжалось ещё долго, пока Алексей не толкнул его в бок со словами: «Тихо, вон Макар идет». Минутой позже они стояли лицом к лицу. Двоюродные братья радостно обменялись приветствиями. Макар внимательно посмотрел на певшего и сделал паузу. Но тот не растерялся и спросил автора:

      – А закурить не будет?

      – Да, будет, – сказал Макар так задушевно, как спел бы «И когда мне тесно в старом доме» и протянул пачку Pall Mall.

      – С заграничным акцентом?

      – С финским, – просто ответил Андрей Вадимович.

      Далее всем захотелось выпить пива, но его, естественно, не нашлось – вот так вот, ни с того ни с сего в тогдашнем Крыму.

      Изредка Троицкий оставался один и бесконечно плавал. Море накрывало. Подводный мир звал, но не затягивал. Чтобы выгнать из тела накопленную в море прохладу, он выбирался на горячие камни и смотрел на далёкую синеву невысоких гор на горизонте. Хмельная дымка стихала в голове. Его переполняло, и он пытался сочинять стихи. Но всякий