Там, где растет синий. Юна Летц

– я могу не только как лектор, но и как вьюрок жевать и переотрыгивать.

      Лектор пропыхтел коротко, скорее, в форме рефрена, нежели подразумевая смех, переместил очки с одного места носа на другое и присел у воображаемой кафедры на случай, если будут какие-то вопросы, но слушатели уже перевоплотились в говорителей и обсуждали что-то бурно и, по всей видимости, усердно, приводя в аргументы не только слова, но и положения тел: боски да коски (живые символы). Доктор по эмоциям улыбнулся, растроганный этой первичной интеллектуальной оргией, встал, оправил одежду (халат будто или подлинный фрак) и пошёл по блестящим камням в сторону чащи, попыхивая губами, как будто он был некоторого рода паровоз. Сэвен поспешил его сопроводить.

      – Вы не против? – спросил Сэвен, занимая крайнюю позицию по диагонали, как будто они в шахматы собрались играть.

      – А я о вас слышал… Вы стратег, да?

      – Предположительно.

      – Это нечастые гости у нас – стратеги. У вас ко мне какие вопросы?

      – Хочу разобраться, что тут со временем, вы ничего не сказали об этом.

      – Это сложно объяснить без примеров, примеры тут «свои» должны быть, чужие не годятся совсем, поэтому я новичкам об этом не рассказываю с бухты. Потом уже, когда начувствуются…

      – Но я могу понять.

      – Вы можете, это точно.

      Доктор переместил очки к подбородку, освободив глаза, и, только подробно протерев каждое стёклышко, вернул оптический велосипед на место.

      – Знаете, я педантичный немного на деле, но при этом совершенно не умею содержать в порядке свою голову, вечно туда что-то новое заваливается, и опять всё с полок вниз… Вы с этим как справляетесь?

      – А я к этому стремлюсь, напротив. Поверьте, это невыносимо – жить в целиком организованном мире.

      – Сложно такое представить мне, совсем не представлю, как ни стараюсь теперь…

      Он стал сдвигать брови, и чуть было дело опять до звезды не дошло, но Сэвен поспешил приостановить этот звёздный лоб.

      – Не стоит эта тема такого. Лучше ответьте мне…

      – Вы спрашивали?

      – Про время.

      Фарул Допс расправил лицо, освободившись от непредставляемости, и снова вернулся к своей пыхтящей манере объяснения:

      – Вы спросили, что у нас тут со временем, и я отвечаю: а времени-то у нас как такового и нет в привычном его виде. Мы думаем, что для физических тел это неплохая система координат, но для бронов, которые макушкой ноосферу шевелят, она слишком статичная. Время ограничивает брона своей неподвижностью, вынуждает его давить на естественные процессы мысли, а это не хорошо вовсе, это тяп-ляп, то есть подмена натуральных ориентиров, клетка… Поэтому мы используем систему моментов – она живая. Мы понимаем, когда происходит момент, потому что момент – это яркая точка, даже не точка, а что-то такое… Шарик, что ли, как молния шаровая – форма накопления жизни.

      …Допс патетично осел вбок, споткнувшись