Жизнь после жизни. Кейт Аткинсон

Но этот малыш был необыкновенным. Она поцеловала его в пушистое темечко. В воздухе плыли какие-то слова.

      – Все хорошее когда-нибудь кончается, – говорил Хью, сопровождая Лили и Маргарет в дом, к накрытому столу. – Полагаю, миссис Гловер, поэтическая натура, запекла нам электрического ската. Но прежде не угодно ли вам осмотреть мою дизель-генераторную установку?

      Дамы щебетали, как глупышки-школьницы.

      Урсулу разбудили восторженные крики и аплодисменты.

      – Электричество! – услышала она возглас одной из материнских подруг. – Какое чудо!

      Спала она в мансарде, в одной комнате с Памелой. У них были одинаковые кровати, разделенные лоскутным ковриком и прикроватной тумбочкой. Памела во сне закидывала руки выше головы и часто вскрикивала, как от укола булавкой (излюбленная пытка Мориса). За стенкой с одной стороны спала миссис Гловер, храпевшая как паровоз, а с другой стороны – Бриджет, которая всю ночь бормотала. Боцман спал у девочек под дверью, ни на миг не теряя бдительности даже во сне. Иногда он тихонько скулил, не то от удовольствия, не то от страданий. В мансарде было тесно и беспокойно.

      Позже Урсула проснулась еще раз, когда гостьи собрались уходить. («Уж больно чуткий у нее сон», – приговаривала миссис Гловер, словно это было изъяном, который необходимо исправить.) Выбравшись из кровати, Урсула пошлепала босиком к окну. Если бы она залезла на стул и высунула голову, что категорически запрещалось всем детям, то увидела бы, как Сильви и ее подруги идут по лужайке, а платья их мотыльками трепещут в наступающих сумерках. Хью поджидал у задней калитки, чтобы деревенской дорогой проводить дам к полустанку.

      Время от времени Бриджет водила детей на станцию встречать отца – тот возвращался с работы поездом. Морис говорил, что, когда вырастет, станет машинистом, а может, исследователем Антарктиды, как сэр Эрнест Шеклтон, который как раз готовился к отплытию в свою великую экспедицию. А может, просто банкиром, как папа.

      Хью работал в Лондоне, куда они изредка ездили всей семьей, чтобы вечером чопорно посидеть в гостиной у бабушки, в Хэмпстеде; задира Морис и Памела играли на нервах Сильви, отчего на обратном пути она вечно пребывала в мрачности.

      Когда все ушли и голоса затихли вдалеке, Сильви двинулась через лужайку к дому, а тьма, эта летучая мышь, уже расправляла крылья. Незаметно для Сильви по ее следу деловито трусила лиса, которая вскоре нырнула в сторону и исчезла в кустах.

      – Ты слышал? – встрепенулась Сильви. Облокотившись на подушку, она читала один из ранних романов Форстера. – Кажется, малыш забеспокоился.

      Хью склонил голову набок. На мгновение он стал похожим на Боцмана.

      – Ничего не слышу.

      Обычно малыш ночью не просыпался. Он был ангелочком. Хотя и не в Царстве Небесном. К счастью.

      – Пока что он лучше всех, – сказал Хью.

      – Да, этого, пожалуй, оставим.

      – Только на меня совсем не похож, – заметил Хью.

      – Ты прав, – с готовностью подхватила