Охота на Минотавра. Дмитрий Агалаков

стала явью, у него отпала нижняя челюсть. Он смотрел на гостью и моргал глазами.

      – Я тебе говорил, – вполоборота бросил Мишка. – Если бы ты вышла сразу, его бы кондратий схватил.

      – Юля? – прошептал Паша. – Пчелкина?

      – Она самая, Киселев, – улыбнулась девушка.

      Мишка покачал головой:

      – Эффект разорвавшейся бомбы.

      А Паша все моргал и моргал глазами, поедая взглядом налившиеся формы девушки, ее веселые лисьи глаза и лукавую улыбку.

      – Какая ты стала…

      – Да, Киселев, время пошло мне на пользу, – согласилась Юля. – Сомову тоже нравится.

      – У тебя сейчас слюна потечет, Павел, – ревниво заметил Мишка. – Ты, кстати, бешенством не заболел? Тебя ведь, говорят, собака кусала. Нездоровая. В девятом классе.

      – Это было в десятом. И собака была здоровая, – заметил Паша. – У нее потом кровь брали. А ты, Пчелкина, как в Вольжанске-то оказалась?

      – В гости приехала.

      Мишка усмехнулся:

      – У нее тут бабушка живет, и потом, она по мне соскучилась. Может, мы пожениться собираемся.

      – Правда? – горестно заволновался Паша.

      – Нет, неправда, – ответила Юля. – Мы с Мишей друзья. (Сомов разочарованно развел руками.) Но самые лучшие, – Юля положила руку ему на плечо. – И у нас к тебе дело.

      – Какое?

      – Важное. Очень. По твоему профилю. Ты готов помочь нам? Мне? – на всякий случай уточнила она.

      – Готов, – тотчас кивнул тот.

      Это был непроизвольный, непродуманный кивок. Он шел из глубин его подсознания, всего естества.

      – Вот и молодец, Паша, – улыбнулась Юля.

      – Тебе можно называть его Пашей, а мне нельзя? – поинтересовался Мишка.

      – Да, ей можно, а тебе нельзя, – ответил за девушку Киселев.

      – Ну, дает! – покачал головой Сомов. – Ладно, стерплю.

      – А чего мы тут стоим? – спросила Юля. – Пошли на улицу, посидим у подъезда. Там и расскажем. В этом деле помочь нам сможешь только ты, Киселев, потому что ты в своем деле мастер. Надевай ботинки, – кивнула она на его длинные ступни в старых порванных тапочках. – Мы ждем!

      В лифте Паша то и дело смотрел на Юлю. Если даже для Сомова она взрослела с каждым приездом и Мишка всякий раз восхищался ее ладностью, то что говорить о Киселеве: он-то не видел Пчелкину с восьмого класса! Для него она из легкой Дюймовочки, грезившей спортивными достижениями, превратилась в прекрасную взрослую женщину. В принцессу на выданье! А ведь он мечтал о ней когда-то днями и ночами!

      Юля тоже присматривалась к Паше и время от времени улыбалась.

      – Чего? – вдруг сконфуженно спросил Паша, когда лифт уже несся вниз.

      – Да так, – пожала плечами девушка.

      Киселев повзрослел, возмужал, он был уже не таким устрашающе худым, похожим на скелет, с вечно оттопыренной нижней губой и невидящим взглядом. Вислая губа, конечно, осталась, но все остальное более или менее пришло в норму. А главное – взгляд: он стал сосредоточенным, как у молодого ученого, решившего во что бы то ни стало стать великим изобретателем.

      – Ну правда, чего?

      – Да,