Полубрат. Ларс Соби Кристенсен

прекрасной фразы, которую Вильхельм, отец Болетты, написал, прежде чем сгинуть среди льдов и снегов.

      Болетта долго лежала без сна. Она думала о матери, которая осенила себя крестом, – сочла, что сегодня ей нужно пообщаться с Богом языком жестов. Болетту била дрожь так сильно, что она, чтоб не разбудить Веру, отняла свои руки. Напугала ли ее скоропостижная набожность Пра так же, как подаренное Рахилью кольцо лишило покоя Веру? О, разве упомнишь все благие намерения, обернувшиеся несчастьями, все поступки, приведшие к прямо противоположному результату: утешение, отозвавшееся болью, награду тяжелее, чем наказание, молитву, прозвучавшую, как проклятье? На улице по-прежнему звенели смех и голоса. Вот она, мирная жизнь. Тербовен скинул труп Редисса в бункер Скаугума и велел охраннику поджечь бикфордов шнур от огромной бочки со взрывчаткой. Ходят легенды, что в последнюю секунду Тербовен пожалел об этом: не о содеянном, а о методе исполнения, и попробовал затоптать бегущий по шнуру на каменном полу огонек пламени. Да не сумел – слишком был пьян, и никто не обратил внимания на чудовищный взрыв, от которого в окрестных лесах рядом вспорхнули с веток все птицы. Война окончилась. В первый раз Болетте было страшно по-настоящему.

      Она все-таки заснула, хотя и не запомнила этого. Когда она проснулась – подскочила как ужаленная, разбитая и невыспавшаяся – Веры рядом не было. Комнату заливал свет. Болетта села. В кровати рядом пусто, Веры нет. Времени восьмой час. Болетте пора на службу. Сегодня еще только среда и лишь начало мая. В столовой кто-то разговаривал. Болетта поспешила туда. Пра заснула под радио. Говорит Норвежское государственное радиовещание. Действительно объективное вещание. Болетта выключила приемник и в наступившей тишине разобрала другой звук, давешнее бормотание, клекот, но еще утробнее, чем вчера, как если б кто-то полоскал горло. Звук шел из ванной, от него стыла кровь. Болетта растолкала Пра и потянула за собой в прихожую. Дверь в ванную была заперта. Внутри гудела Вера.

      Болетта постучала: – Вера?! Открой, ладно… – Бульканье сошло на нет, как вздох. Стало тихо-тихо. Но изредка из-за двери доносился звук то ли капающей воды, то ли тряпки, которой возят по полу, он был сродни тому гудению, которое Болетта услышала накануне на чердаке. – Вера, что ты там делаешь? Выходи! – Пра нагнулась и заглянула в замочную скважину. Она почувствовала слабое дуновение, что-то подуло в левый глаз. – Ничего не видно. В замке ключ. – Болетта вдруг кинулась на дверь и стала дергать ее с воплями: – Вера! Открой немедленно! Хватит дурить. Ты меня слышишь? Сейчас же выходи! – Пра пришлось схватить ее, чтобы утихомирить. – Держи себя в руках! Так ты весь дом разнесешь! Болетта отпустила ручку, зажала рот рукой и прошептала сквозь пальцы: – Что ж нам делать? – Во-первых, не надо крика. Я этого не выношу. – Болетта хохотнула: – Вот как? Ты теперь так хорошо слышишь, что тебе режет ухо? – Не твое дело. – Или твои уши промыла победа? – На это Пра нечего было ответить. Вместо пререканий она вытащила