Лондон prêt-à-porte. Олег Селиверстов

вниз по лестнице. Не хватало, чтобы меня уличили в подслушивании.

      Сквозь стекло витрины было видно Макса и Симону, стоящих на тротуаре возле такси. Симона разговаривала по мобильному телефону.

      «Прости, брат», – я мысленно извинился перед манекеном, снял с его головы техасскую шляпу и вышел на улицу.

      Приближался вечер. Затянутое тучами небо отяжелело, насупилось. Вокруг все выглядело промокшим и серым. И только позолоченные буквы вывески «Boutique Fashion House Showroom» сияли в наползающих сумерках.

      Мы сели в такси. Водитель включил магнитолу. Симона попросила прибавить громкость. Зазвучал мягкий чистый голос, как будто льющийся с неба вместе с лондонским дождем: «Let it be, let it be…»

      – Моя любимая песня! Обожаю «Битлов», – она принялась подпевать.

      «Так вот кто, похоже, звонил Владу», – подумал я и в очередной раз обозвал себя идиотом.

      – Что вы решили с Владом? – поинтересовался Макс. – Как балансы-финансы?

      – В порядке, – ответил я, старясь говорить как можно беззаботней. – Надо переделать кое-какие расшифровки.

      Врать почему-то было приятно. Похоже на месть.

      – Какие расшифровки? – подозрительно спросила Симона.

      – Кое-что из дебиторки, – я выразительно посмотрел на нее. (Еще одна маленькая месть!). – Скучные цифры на экране монитора, ни одного интересного кадра.

      – Деляги. Вечно что-то ловчат и скрывают, – фыркнула Симона.

      – Отстань от них, – урезонил ее брат. – Антуан – свой парень, мы с ним на одном аэродроме два года бетонку топтали. И Влад – душка.

      Такси, выехав на Oxford street, плелось за красным двухэтажным автобусом. По обеим сторонам улицы сплошным потоком двигались люди. У многих в руках были сумки и пакеты с покупками. Вот она, воплощенная мечта человечества: заработать и потратить. Ради чего? С другой стороны, что еще делать – не медитировать же в позе лотоса на рваной циновке?

      – Товарищи пассажиры, поверните головы направо, – Макс изобразил голос гнусавого кондуктора. – Проезжаем магазин Диора. Это единственный магазин в Лондоне, где есть бесплатные телефоны-автоматы. Двенадцать автоматов, и все с прямой городской связью.

      – Не в Лондоне, а в Париже, – поправила его Симона. – Ты все перепутал: «На последнем дыхании»[13] Годар снимал про Париж.

      – Это шутка, глупенькая. А какой там Бельмондо – молодой, вертлявый, в белых шелковых носках и в твидовом пиджаке от Черрути! В зубах папироса. Помнишь, Бельмондо весь фильм ищет какого-то Берутти. Тетя Зина еще спросила: «Кто такой Берутти?», а я пошутил, мол, наши дураки неправильно перевели: не Берутти, а Черрути – модельер. Жалко, что Бельмондо в конце застрелили. И предала его, между прочим, любимая девушка.

      – Женщины коварны, – рассмеялась Симона. – Принесите мне голову Иоканаана…

* * *

      Спустя полчаса я оказался в просторном номере отеля с двуспальной кроватью и большим письменным столом. В углу располагалась уютная софа. Высокое окно выходило во двор, где сторожили тишину несколько мусорных баков. Я бережно вытащил из сумки

13

«Breathless». Режиссер Жан-Люк Годар. 1960 г.