Мы будем на этой войне. Не родная кровь. Сергей Лобанов

обзавёлся, а всё успокоиться никак не мог. Особенно взыграло, когда узнал, что Наталья развелась с мужем и опять живёт одна с семнадцатилетней дочерью.

      Начал снова захаживать к ней под косые взгляды юной Ксении, так похожей на мать в пору её цветущего девичества, что у Фёдора аж сердце щемило.

      И так он, и этак к Наталье, помощь обещал, любовь свою предлагал до гроба, и говорил искренне, потому что так оно и было…

      Всё бестолку!

      Трошин нехотя шёл в направлении своего дома, поглядывая по сторонам на всякий случай, готовый ко всему. Уже решил, что дойдёт без приключений, как вдруг услышал слабый женский вскрик.

      «Опять не повезло кому-то. Бабам, если одни живут, без защиты хреново приходится», – подумал Фёдор о Наталье и её дочери.

      Новый вскрик раздался уже совсем рядом – из-за угла дома.

      Трошин остановился, прижался спиной к стене и достал пистолет, держа его в опущенной руке.

      Справа, из-за того самого угла выбежала очень испуганная молодая женщина. Увидела Фёдора и завизжала совсем отчаянно, метнулась назад, но отпрянула из-за выскочивших на неё четверых парней.

      – Мужик, пошёл нахер! – бросил небрежно один, самый здоровый из всех.

      Фёдор поднял руку и выстрелил ему прямо в лицо.

      Грохнувший выстрел вогнал налётчиков в ступор. Даже женщина больше не подавала ни звука. Все они в страхе смотрели на тело, упавшее навзничь, слабо дёргающееся в агонии.

      – Кому ещё «маслину»? – спросил Трошин спокойно.

      Он вдруг на деле почувствовал то самое превосходство, что постоянно лелеял в мыслях, представляя себя именно таким, как сейчас. Нет, не защитником слабых и беспомощных, а их властителем. Он неоднократно воображал, как повёл бы себя, что сказал. Имелись даже специально заготовленные и много раз проговорённые фразы, чтобы в нужный момент не подыскивать слова, а говорить спокойно, уверенно, с лёгким презрением. Поэтому сейчас всё получалось само собой. Он и выстрелил-то механически, потому что часто представлял, как делает это.

      Одновременно до Фёдора начало доходить, что он только что убил человека. Накатила волна страха, но усилием воли удалось подавить её и не показать внезапную неуверенность.

      – Не надо… – жалобно произнёс один из парней, замерев опасливо.

      Трошин усмехнулся сурово, скупо, с превосходством, как и хотел. И обратился к женщине:

      – Чего шляешься в такое время? Приключений на свою задницу ищешь?

      Но та молчала. Всё её внимание сосредоточилось на умирающем, в чём она вряд ли отдавала себе отчёт.

      – Иди домой.

      – А?

      – Иди домой.

      Ещё раз повторять не пришлось. Женщина убежала, часто стуча по асфальту невысокими каблуками.

      – Ну что, граждане насильники, – насмешливо произнёс Фёдор, старательно гоня мысли об убитом им человеке. – Продолжим?

      – Не стреляйте, – опять дрогнувшим голосом попросил тот же парень.

      – Бабы не дают, так решили маньяками заделаться, да?

      – Не!