Запасной инстинкт. Сергей Майоров

Лет пятьдесят, наверное, седина есть. Рожа такая гадкая, мерзкая. Перекошенная какая-то. Слюни текут. Ростом вот с него будет. – Матвеич показал пальцем со сломанным ногтем на Старикова. – Гад буду, как вспомню – жить не хочется. Глаза как у желтушника…

      Глаза как у желтушника…

      – Во что был одет?

      – То ли плащ, то ли куртка, измятый весь. Только верхнюю одежду запомнил. Может, и не обратил бы внимания, да полы так странно торчали в разные стороны, словно картонные. Грязная, наверное, одежда-то.

      Саморуков хотел было спросить, видел ли бомж какое-нибудь оружие в руках убийцы, но глянул в сторону Никитина и осекся. На лице начальника отдела выступила испарина.

      Саша почувствовал, как начинает чуть учащаться пульс на висках, достал из кармана платок и спросил:

      – Брови белесые, бесцветные, губы тонкие? Подбородок острый? Верхняя губа чуть выдается над нижней?..

      Матвеич вскинул на Никитина удивленный взгляд.

      – Точно.

      Опера, привыкшие ко всяким закидонам своего шефа, не вмешивались и молча разместились, как на насестах, на столах районных оперативников.

      – Лет пятьдесят, говоришь?.. – Саша задумался. – Точно, так и есть. Все правильно.

      Немного поговорив с районными оперативниками, Никитин велел притормозить Матвеича до утра, установить его личность, прошлое и после отпустить на все четыре стороны. Садясь за руль, он снова вспомнил события тридцатилетней давности.

      – Надо заехать или нет? – уже почти кричал в машине Стариков, прикоснувшись рукой к плечу Никитина.

      Александр очнулся от забытья, развернулся с переднего сиденья к Старикову.

      – Прости, Игорь.

      Стариков вздохнул.

      – Саша, я говорю, давай в психушку заедем к этому Русенкову. Душа у меня что-то не на месте. Такое впечатление, что он не больной вовсе. Я, скорее всего, шнягу гоню, потому что такое маловероятно, но мне кажется, будто мужик что-то сказать хочет и боится.

      Никитин посмотрел на часы.

      – Хорошо. Черников будет в ГУВД через час, так что, я думаю, успеем.

      Двадцать минут спустя машина оперов остановилась у входа в лечебницу, прямо перед запрещающим знаком с пояснением: «Кроме машин ЦПЛ».

      – Вы? – откровенно удивился главврач, увидев входящего Старикова. – Нашли что-то интересное в карточках?

      – Нет, мы по другому поводу. Нам хотелось бы побеседовать с Русенковым.

      Врач удивился еще больше.

      – Больной на процедурах. А зачем он вам?

      – Вам же сказали, побеседовать, – уточнил Саморуков.

      – Нет проблем. Кабинет психолога по-прежнему свободен. Вы помните дорогу?..

      Русенков смотрел в стену невидящим взглядом и твердил о том, что она погубит свою жизнь. Главврач пытался сделать все возможное, чтобы переключить бывшего мурманского полицейского на другую тему, но тот оставался неумолим.

      – Нам бы обвенчаться.

      Врач повернулся к Никитину, безошибочно угадав в нем старшего, и спросил:

      – Он вам еще нужен?

      Стариков