Десятый день рождения. Александр Романович Румянцев

пройдя такой путь, вы уже не имеете права отказаться от того рая, что я предложила вам!

      Толпа заверещала, будто бы все это время только и ждала этого момента. Смех, радость.

      Слезы радости…

      Все сейчас было перед Джессаминой. Все ради чего она и работала это время.

      Работала ради них…

      Она же работала ради совсем другого…

      Пройдясь вдоль края сцены еще несколько раз, поймав цветы, которые кто-то решил принести с собой на этот праздник, и получив окончательно осознание, что она оставляет Парк, театр…

      А значит, и всех тех, кто в нем был…

      В полной уверенности, что главные его герои, которые не знали, насколько было необходимо их присутствие на этом торжестве, не сбегут в самый последний момент. Своими криками и слезами, дождавшимися этой ночи, они пообещали Джессамине, что они дойдут до самого конца. Что ничего не испугаются.

      То, что обещали Главной Хозяйке Парка, нарушать было непринято…

      Однако сама Джессамина все равно думала совсем о другом.

      Отойдя от края сцены, углубляясь в нее все также идя вперед спиной, она до самого конца продолжала раскидываться “поцелуями” то в одну сторону, то в другую. Необходимости в этом не было, также как не было и в последнем разговоре с ними.

      Это было сделано для тех, кто сидел в самой глубине сцены.

      Для тех, к кому Джессамина и подошла, наконец отворачиваясь от толпы, которая уже ни за что бы не подумала о правильности этой ночи…

      Она хотела, чтобы каждый из тех, что теперь был перед ее глазами, видел, как она старалась ради Их выгоды.

      А значит, она старалась ради выгоды своей…

      Обернувшись к Ним, она попыталась найти Их лица, которые не были видны в тени самой глубины сцены. Хотя искала она только одно лицо.

      То, которое обратилось к ней само…

      –Уже собираешься? – спросил он.

      Джессамина быстро закивала, теряя в своих действиях последнюю каплю уважения к себе. Там, перед залом, она выглядела как истинная королева.

      Здесь, обернувшись лицом теперь к концу сцены, она показала свое истинное лицо. Сейчас она тряслась как маленький ребенок, выпрашивающий что-то очень вкусное.

      Вот только то, что выпрашивала Джессамина было не вкусным.

      Оно было жизненно необходимым…

      –Хочешь уже вернуться обратно? В город? – он продолжал мучить ее вопросами, также как и она – быстро кивать. – В таком случае…

      Медлительная пауза, которой наслаждался он и от которой страдала она.

      –В таком случае, можешь идти.

      Она быстро расправила плечи, с которых впервые за семнадцать лет свалилась целая гора, наполняясь от, вероятно, последних услышанных слов в этом Парке, истинным счастьем, а не тем, что показывала людям в зале. Счастье, готовое излиться слезами, и которые действительно появились бы, если бы после этих слов Джессамине бы не пришлось торопиться.

      Она уже начала разворачиваться, когда последние услышанные слова в театре оказались далеко не последними.

      –Только