Перстень Рыболова. Анна Сеничева

поежился – его прохватил озноб, будто снова вернулась зима. Видение появилось и пропало так быстро, что он не успел толком разглядеть. Было это на самом деле или только почудилось?

      Мальчик встряхнул головой, отгоняя наваждение, и двинулся по каменистой тропе, что вела к деревушке. Не иначе как Ясные Вечерницы чудят – в эти дни всякое случается. Исчезло куда-то ликование и ожидание чуда, захотелось оказаться в деревне, среди людей.

      Тропинка вильнула, и тут из-под ног скользнула черная блестящая лента. Гадюка! Мальчик отскочил в сторону и еле удержался, чуть не полетев с обрыва. Несколько камней сорвались со склона в шумевший в расселине водопад. Сгарди постоял, переводя дыхание. А когда снова поднял голову, то увидел его.

      Сначала Арвельд подумал, что это каменная статуя, темная от времени, ветров и дождей – таких истуканов немало разбросано по островку – и лишь потом понял, что перед ним человек.

      Чужак стоял поодаль от него, на самом краю. Необыкновенно прямой и стройный, в тяжелых, ровных складках плаща, словно выбитого из черного камня, он стоял и смотрел на море.

      Откуда ему здесь взяться… Всего минуту назад Арвельд оставил вершину и мог поклясться, что ни единой живой души окрест не было. Склон весь как на ладони, спрятаться негде. Будто ветром принесло…

      Незнакомец повернул голову и встретился с Арвельдом глазами. И снова мальчику показалось, что перед ним статуя: такие мраморные, точеные черты у него были. Даже глаза как смарагды – чистой воды, зеленые и пугающие.

      – Добрый вечер, сударь, – начал Сгарди, потому что незнакомец молчал и все смотрел на него. – Ищете кого-то?

      – Ищу, – ответил чужак, не спуская с Арвельда глаз-самоцветов. – Монастырь, который назывался Обителью Всех ветров. Он стоял когда-то на одном из этих островов, – незнакомец кивнул на море, – но мне не вспомнить, на каком.

      – Монастырь здесь, – сказал Арвельд. – Спуститесь по той тропе, перейдете через ручей, а там ворота видны. Это и есть обитель.

      – А как зовутся теперь эти края? – спросил чужак, обводя взглядом залив.

      – Храмовая гряда, сударь.

      – Храмовая гряда, – припоминая, повторил незнакомец. – Сколько лет, немудрено и забыть. Последний раз я был тут, когда Шартэн-аэп-Келлах еще принадлежал Лафии…

      Больше он не спрашивал, и Арвельд, пожав плечами, двинулся своей дорогой. Странный гость пожаловал. Любопытно, к кому из них троих.

      В затылок дунул знакомый уже студеный ветер. Сгарди обернулся еще раз взглянуть на чудного незнакомца и замер как вкопанный: на том месте никого не было! Пустой обрыв да кривая сосна вцепилась корнями в огромный валун. А чужака и след простыл. Арвельд плюнул и ускорил шаг, хотя тропа становилась все круче.

      Когда Сгарди подходил к деревеньке, встреча на обрыве уже казалось сном, навеянным колдовским вечером, как вдруг он вспомнил, что земли Храмовой гряды и впрямь считались раньше лафийскими. Только было это восемьсот лет тому назад.

      II

      Нигде