Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг. Зараженное семейство. Лев Толстой

мерзости, на которую эти господа бы не были способны. Но дѣло въ томъ, что ты мнѣ поручаешь переговорить съ отцомъ о состояніи, – скажи ему это дорогой, – и отъ меня онъ не отвертится. Насчетъ дѣвицы же я знаю одно: она снѣдаема потребностью любить. На нее надо напустить какого-нибудь юношу, тогда только она отъ тебя отстанетъ. – Ѣдемъ. Я затравлю ихъ обоихъ.

      Венеровскій.

      Практичный мужъ, да. Хе, хе!

      (Занавѣсъ опускается).

      Конецъ 1-й Сцены II Дѣйствія.

      Сцена 2. 

      Театръ представляетъ деревенскій садъ въ имѣньи Прибышевыхъ.

      Во 2-й сценѣ ІІ-го дѣйствія:

      Дѣйствующія лица

      Иванъ Михайловичъ Прибышевъ.

      Марья Васильевна.

      Любовь Ивановна.

      Катерина Матвѣевна.

      Петръ Ивановичъ.

      Твердынской.

      Венеровскій.

      Беклешовъ.

      Няня.

      1-й Гость.

      2-й Гость.

      [Гостья.]

      ЯВЛЕНIЕ 1.

      Марья Васильевна и Няня

      Няня.

      Вотъ и вышло по-моему, матушка Марья Васильевна, все, что я говорила. Женихъ – женихъ и есть. И на картахъ сколько ни выкладывала, все бубновый король и свадебная карта. Такъ все и ложилось.

      Марья Васильевна.

      Да, няня, не легко съ дочерью разставаться. Какъ Иванъ Михайловичъ мнѣ нынче скавалъ, такъ какъ ударило меня что-то по этому мѣсту. (Показываетъ на затылокъ.) Такъ дурно головѣ. Вотъ прошлась и ничего не легче. Вѣдь приданое, сватьба, все это хлопоты какія!

      Няня.

      Что вамъ хлопотать? Все готово, все есть.

      Марья Васильевна.

      Одно, какже быть? женихъ гостей не любитъ. A вѣдь нельзя же родныхъ не позвать. Хоть нынче къ обѣду я Семену Петровичу, Марьѣ Петровнѣ, всѣмъ послала…

      Няня.

      Нельзя же, матушка. Какъ будто украдучи дочь отдаете. Вѣдь не нами началось, не нами и окончится. Сватьба дѣло не шуточное. – Небось, не хуже его ваши родные. Что носъ то ужъ больно онъ деретъ! Что онъ, князь что ли какой? Не Богъ знаетъ какого лица.

      Марья Васильевна.

      Ты все его, няня, бранишь, – нехорошо. Ты вспомни, вѣдь Любочкинъ мужъ будетъ. Вотъ всего недѣля осталась. Да и Любочка какъ влюблена, какъ влюблена! Я даже удивляюсь. Любочка, Любочка, а глядь, у нея черезъ годъ у самой Любочка будетъ. И какъ все это сдѣлалось? Нѣтъ, ты, няня, про него дурно не говори. Точно вѣдь, человѣкъ онъ очень значительный, – такъ всѣ про него судятъ. Все знаетъ, вездѣ бывалъ, писатель. А про кого худо не говорятъ?

      Няня.

      Я, матушка, при Любочкѣ – при Любовь Ивановнѣ не скажу, а кому же вамъ сказать, какъ не мнѣ? Нехорошо, совсѣмъ не пристала фанаберія эта. Чтò вы, однодворцы, что ли? Чтò ему передъ вашими родными то чваниться? Что онъ за границей бывалъ, такъ нынче, матушка, нѣтъ той ледящей помѣщицы, чтобъ зa границей то не бывала. За границей былъ, – вотъ я какой! И всѣ ѣздятъ. Не такъ какъ встарину. Или – я писатель! Экъ удивилъ, невидаль какая, – ужъ на что Катерина Матвѣвна! Вѣдь мы съ мальства видѣли, – ужъ какъ непонятлива была, и этаго чтобъ ловкости или пріятности, нѣтъ ничего, а тоже намедни сказывали, что-то такое напечатывала. Да на что отца дьякона сынъ меньшой, изъ семинаріи выгнали, и