Талисман Шлимана. Ольга Озерцова

там нашел, но это ему не помогло. Уж не расследовать ли его гибель хочешь поехать?

      – Да нет, Градонеж, это, скорее, история про сокровища. Впрочем, там, кроме болот и странных камней, и озеро есть, и речка.

      – Речка – это хорошо, а то мне сегодня аудитория попалась на солнечной стороне. А уж как наши студенты стали изобретательны. Им удалось заговорить меня даже на экзамене, устроили дискуссию на тему, что чувствовал древнерусский книжник. «Вы знаете, Анна Георгиевна, мы же все равно не сможем понять, что они там себе представляли, думали в XII веке, когда писали». А другой с задней парты: «Так они для себя писали».

      – Анечка, еще мой покойный учитель говорил, «если вас студент спросит, из скольких камней построен Успенский собор, совсем не обязательно отвечать».

      – Он хотел что-то почувствовать, Александр Владимирович, ведь, действительно, знаем ли мы, что они ощущали в Средневековье и древности на самом деле?

      – Думаю, Аня, что своего он добился, и ты поставила ему пять за живость чувств.

      – Да, но он все-таки, Глеб, и тексты читал. И потом, как говорится, «так долго объяснял студентам, что сам начал понимать». А вам не кажется, что мы, правда, модернизируем сознание древних, может быть, по словам наших студентов, мы «по-современному объясняем то, что думал древнерусский мужик». А если еще раньше – египтянин, житель Крита…

      – Кое в чем вы, Аня, правы. Пусть ребята пытаются что-то понять, уже одно желание похвально, пожалуй, и французская школа Анналов возникла, когда историки захотели объяснить, чем представления (те самые ментальности) древних отличались от наших. Иногда и мне приходит в голову: мы читаем рукописи, пишем диссертации, учим студентов, а можем ли мы, действительно, «их» услышать – как они чувствовали, любили…

      И ее сладостно яркие губы все улыбались…

      Вспыхнув, заблистали алтари и камни,

      «Кто ты, скажи, я обнимаю богиню?»

      «Разве у богини горячие губы?

      Я могу рассказать,

      где родилась и какого рода».

      «Сладостен вкус твоих губ, будто

      сок плода, что не насыщает. Ты уходишь?

      Я хочу дальше знать песню твоего тела».

      Благоуханная страстность страны у Нила.

      Ветер шелестит в песках Египта.

      Слышишь песню их уст —

      поют уснувшие сфинксы.

      Вам, живущим в песках, не понять тоску у моря.

      Поцелуй волну, удержи ее чувственный трепет.

      Он нежней, чем вздох груди от желанья.

      Я иду по горячим пескам и растаял

      вкус тех поцелуев.

      О великий Озирис, научи не забыть

      этот вкус перед смертью.

      После гибели мира.

      Храм разрушен, алтарь мой – песок и камни.

      Я хочу увидеть, о друг мой дальний,

      будешь ли ты о нас помнить.

      – Да, в такую жару чего только не начинает казаться, а если еще и экзамены принимать… Как хочется к морю.

      – А мне в Градонеж, – снова пожаловался Глеб.

      – И