Исповедь одинокого мужчины. Вячеслав Ландышев

же из моих ноздрей не просто побежала, а хлынула кровь, которая запачкала и мою форму, и форму татарина. Через несколько секунд нас разняли. Я пошел к ручью и долго не мог остановить кровь, так как нос у меня был сломан. Ко всему прочему, через несколько минут после драки мне стало плохо, тошнило и рвало. В четвертом классе у меня было небольшое сотрясение головного мозга после удара головой на ледяной горке. В этот раз симптомы были те же – я наверняка получил сотрясение мозга.

      Вечером из-за тошноты мне пришлось отказаться от ужина. Это небывалое событие – отказ солдата от ужина – удивило старшину, и он направил меня в санчасть. Там медбратья-сержанты долго меня расспрашивали, измеряли давление и температуру. Симулянтов, желающих любым способом уйти из роты и какое-то время полежать на больничной койке в санчасти, было множество, и поэтому каждый больной проходил скрупулезную проверку. Меня часа два продержали в приемной санчасти, расспрашивая о самочувствии и измеряя давление. И все-таки оставили на ночь в санчасти. Решающим фактором, скорее всего, был сломанный нос. Видно было, что он немного кривоват, да и глубокая рана на переносице говорила о том, что удар был действительно сильный.

      Наутро мне не стало лучше, все так же тошнило, но не рвало, может быть, даже из-за того, что в желудке было пусто. Днем меня отправили в дивизионный госпиталь. После осмотра в приемном отделении меня положили на кровать недалеко от столовой. В первый день самочувствие мое не улучшилось, но на душе стало намного спокойнее, так как в госпитале не было построений, утреннего подъема и отбоя. Спали и валялись в кроватях целыми сутками, вставая только на завтрак, обед и ужин. Внеуставных взаимоотношений тоже не было, так как лежали в госпитале большей частью молодые солдаты, «дедушек» почти не было, да и тот, кто был старослужащим, не выпендривался, так как делить власть, бороться за что-то, заставлять кого-то что-то сделать не было необходимости.

      На второй день пребывания в госпитале утром был осмотр пациентов врачами. Ко мне подошла женщина славянской внешности в белом халате. Села на краешек кровати.

      – Так, сынок, давай посмотрим твой носик, – нежно произнесла она.

      Я лежал на спине, она склонилась над моим лицом и тихонько прикасалась к носу пальцами с разных сторон. У нее были светло-голубые глаза, длинные ресницы, белая кожа. Ей было уже под 50 лет, лицо в морщинах, но она мне показалась божеством. Больше полугода я не видел представительниц прекрасного пола так близко рядом с собой, не чувствовал их духов, энергетики и доброты. Как же женщины для нас важны. Я представляю, какой бы жестокий мир был без них. От них идет искренняя нежность, и жаль, что современные условия жизни заставляют их становиться брутальными, воинственными, агрессивными, целеустремленными, чтобы добиться в капиталистическом обществе положения, славы, высокой зарплаты, а значит, и независимости. По моему глубокому убеждению, сила женщины – в ее физической слабости, нежности, мягкости и доброте.

      Я