Ночной фотограф. Юрий Дихтяр

бойцов работала денно и нощно. Но в свете последующих перемен Борман – старший быстренько развёлся и, так же быстренько женился на дочери высокого чиновника из столицы, то ли министра, то ли прокурора, не суть важно. Открыл десяток контор, скупил сладкие участки в городе за копейки, развалил пару заводов, и жизнь наладилась. Но бандита хоть во фрак одень, он бандитом и останется. Половину «армии» оставил при себе – отпетых головорезов. Одел их в стильные костюмы и галстуки вместо «Адидасов» и «Пум», и назвал личной охраной, в дополнение к прямым обязанностям решавшая еще и проблемы несговорчивых конкурентов. Местечковый Аль Капоне.

      Сын его от первого брака, то есть Борман-младший, отцовской хваткой не отличался, и батя просто посадил его на ежемесячное пособие в размере бюджета небольшой фирмы, купил ему четырёхкомнатные хоромы в элитном районе и новый Порше, при условии, что сынок никогда не появится в его офисе. Младший пошёл во все тяжкие – кокс, девки, бухло, странные приятели. Я знаю его ещё по молодёжной тусовке. С тех пор общаемся редко, но регулярно. Пропустить его день рождения себе дороже, так как он обидчив и злопамятен, а учитывая нынешнее состояние его сознания, ещё и опасен.

      Дверь открыла прекрасная нимфа в полупрозрачном халатике и чулках.

      Нимфа уже глубоко навеселе, из комнат слышатся музыка, смех и мат, из чего я понял, что праздник в самом разгаре.

      Моё появление встречают воплями и свистом.

      – Какие люди!!! Где вас носило, офицер??? – именинник бросается обниматься и дышать на меня перегаром. – Заходи, знакомься, кого не знаешь. Я знакомить не буду, потому что половину людей сам вижу впервые.

      Из толпы человек сорок я знаю практически всех, кого близко, кого заочно, тёлки всё те же, скукота и бесперспективность. Киваю, пожимаю руки, хлопаю по плечу, целую в щёчку, машу рукой.

      Нимфа тащит меня танцевать, Кизим тащит меня на кухню, именинник пытается влить в меня виски, хотя знает, что я не пью. От грохота колонок вибрирует посуда, я соглашаюсь с Кизимом, что на кухне будет уютнее. Кухня у Бормана больше, чем моя квартира. На диване целуется парочка, целуется страстно, не смущаясь посторонних. Тип в голубой сорочке и галстуке, типичный яппи, ровняет кредиткой дорожки на стеклянной разделочной доске. Мы садимся с Кизимом и Борманом за барную стойку.

      – Есть вопрос. – Борман наливает виски себе и Кизиму, мне – сок, подтягивает тарелку с закусками, – вот скажи, ты мне друг?

      – А ты меня уважаешь? – пьяным голосом спрашиваю я.

      – Нет, я серьёзно. Знаешь, сколько народа здесь бывает? И почему-то все уроды. Посмотри, из всех здесь присутствующих только два человека нормальные – ты и Кизим.

      – А ты?

      – Я? Не смешите, я хуже этих всех козлов, вместе взятых. Я их козломатка. Вот, вроде, люди нормальные каждый по отдельности, а как соберутся здесь – сволочи и дегенераты.

      – Брось ты чушь нести, – говорит Кизим. – Люди развлекаются, веселятся, снимают стресс, избавляются от комплексов. Ты – их доктор Айболит Фрейдович.

      – Ну почему вы себя ведёте нормально,