Ночной фотограф. Юрий Дихтяр

могу даже пошевелиться. На своём веку я повидал крови и трупов, но такое хладнокровное убийство, такое смертельное развлечение мой разум не воспринимает. Самое страшное, что я боюсь показаться смешным, если попытаюсь прекратить этот ужас. Я здесь чужой. Это не моя территория. Как я умудрился выйти за свои, и так не слишком безопасные, границы? Где Михаил? Я вижу его склонившимся над бедром девушки. Он из их круга, понимаю я, он втянул меня в это хитростью. Никакой он не журналист.

      Вдруг чьи-то руки аккуратно отбирают у меня фотоаппарат, кто-то подталкивает меня сзади, меня пропускают вперёд. Я стою возле девушки, моё сознание парализовано. Меня опять легонько подталкивают в спину. Ну же, давай, чего ты ждёшь? Присоединяйся. Я склоняюсь над телом и прикасаюсь ртом к шее. Это не кровь!!! Сладко-кислый вкус, клюква или красная смородина. Может, вишня. Я не могу сосредоточиться. Я чувствую губами, как бьётся жилка, я слышу частое глубокое дыхание. Она постанывает от удовольствия. Я слизываю сироп, чувствую языком её кожу, нежную и гладкую, вижу, как вздымается грудь. И кишащую толпу кровопийц, набросившихся на неё. Я должен это прекратить. Ведь я люблю её. Но вместо этого еле сдерживаюсь, чтобы не сжать челюсти на её горле. В голове сумбур, лица окружающих перепачканы красным, пальцы скользят по телу, становясь похожими на руки убийцы-мясника.

      Кружится голова, я выпрямляюсь. Закидываю голову вверх и вою. По потолку скользят тени. Или огромные летучие мыши. Я и сам могу взлететь. За моей спиной гигантские, как у птеродактиля крылья.

      Вижу фигуру Тадеуша, стоящего на лестнице, облокотившись о перила. Он похож на Сатану, наблюдающего за подданными. Шабаш.

      Я снова припадаю к кровавому месиву на теле. Никакая это не клюква. Это кровь, солёная и приторная. Самое вкусное, что я когда-либо пробовал.

      Нет страха, нет стыда, нет ничего, кроме голода и восторга.

      Я проснулся от тошноты. Вскакиваю, бегу в туалет, падаю на колени перед унитазом, и меня выворачивает наизнанку. Весь унитаз в красных потёках. Кровь! О, ужас!!! Я ненавижу красный цвет. Он преследовал меня вчера везде, где только можно. Сквозь кислый запах желудочного сока пробиваются ягодные нотки. Клюква? Чёрт, как же я испугался. Того, что мог пить кровь, того, что меня отравили, и у меня открылось кровотечение. У меня нет сил, падаю на холодный кафель и ползу в комнату. Даже не прополоскав рот. Доползаю до кровати, с трудом забираюсь на неё, и валюсь на спину, раскинув руки. У меня всё болит – голова, мышцы, внутренности, выкручивает суставы, даже зубы ноют.

      Пытаюсь вспомнить вчерашний день. Вчерашний? Разве это было вчера? И что именно произошло? Неподвижно лежу, глядя в потолок и пытаюсь вспомнить, что со мной случилось. Память подаёт мне коктейль из реальных событий, сна и бреда. Совершенно невозможно различить их между собой. Реальность так абсурдна, а сон настолько осязаем, что я не берусь восстанавливать события.

      Окровавленное тело девушки, окружённое голодной толпой, потом клубок обнаженных тел прямо на полу, сексуальная оргия под бредовые аккорды органа. Чьи-то руки, чьи-то губы, чьи-то когти