Трещина в могильной плите. Антон Сёмин

смешной и неповоротливый, так сколько бы он не весил, все равно оставался бы… Ну, собой.

      Мне приходилось часто общаться с людьми, и я много раз замечал, как они похожи. Особенно это заметно по старикам. Они, словно дух ушедшего поколения, твердят одно и то же. Выходят из дома, ворча, направляясь по только себе известным делам, медленно шагают со сгорбленной спиной, переставляя ноги, как сломанные заводные игрушки. Как же странно было осознавать, что все они – почти точные копии друг друга. Хотя, о чем я… Ведь я и сам старик – бесполезный, хилый и ненужный, почти мертвый, но все еще пытающийся говорить что-то разумное и сохранять рассудок.

      Конечно, мы все трое были другими. Мы не находили себе места ни в одной компании, считая общество людей унизительным. Мы были дураки и мажоры, но, ей-богу, это не было лишено своего детского шарма. Четырнадцать лет – это возраст, когда дети впервые читают «1984», отвергают религию и становятся нигилистами по Ницше. Это все, конечно, смешно до коликов, но если не пройти этот период в свое время, то можно впасть в него позже. Так или иначе, наше напускное фрик-шоу имело свой смысл.

      Примерно так мы и жили первые девять лет учебы – до встречи с Кристиной. В день ее появления Колик дочитал книгу с этим женским именем в качестве названия и находился под глубоким впечатлением, объясняя сюжет как «Крутая красная тачка давит людей».

      Мы как раз сидели в наушниках на неудобных деревянных школьных стульях, покрашенных в унылый серый цвет, и смотрели довольно неплохой фильм, снятый по книге, когда Кристина зашла в класс впервые. Поначалу никто не обратил на нее внимания. Только когда классный руководитель по старинке предложил классу поприветствовать новую ученицу, мы взглянули на нее впервые. Она, конечно, выглядела довольно необычно, чем и привлекла внимание Колика. Ее красота была другой, не такой, какую принято показывать в журналах, скажем, моды. Колик это прокомментировал по своему:

      – Лохушку какую-то притащили, вообще. Ну, ты только посмотри, – сокрушался он, – кто так сидит, в конце концов! Сразу понятно, что недалекая. Наверняка китайские мультики всякие смотрит.

      У нее были огромные выразительные зеленые глаза (про такие обычно говорят «пронизывающие насквозь», но тут был несколько другой случай) и черные, как деготь, волосы, причудливо уложенные на ее голове. Может быть поэтому Колик и сообщил о китайских мультиках. Опять я не о том; короче, все это сочеталось с совсем маленьким носом и тонкой полоской губ, из-за чего лицо выглядело несоразмерным. Иногда бывает, что вглядываешься в чье-то лицо, и не можешь его понять, прочитать – так было и с Кристиной. Пучеглазая, короче.

      Мы познакомились в тот же самый день, сидя в актовом зале школы. Так уж получилось, что в результате разделения класса на касты Кристине повезло оказаться в стане неудачников. В него входили я, Колик и парочка совсем отбитых придурков, с которыми даже мы не общались. Конечно, мы обрадовались ее появлению. Разговорившись, поняли, что наконец-то нашли нашего единомышленника. Правда, она наотрез