По прозвищу Демон. Сергей Горбатых

сынку, немая гроший? – усмехнулся дед.

      – Забув! – вздохнул Владимир.

      Далеко за пустырём, на котором раскинулся Привоз, Головинский нашёл укромное место. Скинул с плеч свой вещевой мешок и достал из специального карманчика пачку французских франков. Нашёл самую маленькую ассигнацию в десять франков и спрятал её в карман.

      Через час Владимир продал их за четыре тысячи пятьсот «николаевок» у ресторана «Слон» холёному тыловику с погонами капитана.

      Вечером Головинский угощал колбасой, свежим хлебом Васнецова, хозяйку и ещё двух дам неопределённого возраста, которые спали под кроватью Елены.

      Ночью норд-ост усилился. Гудела крыша, скрипели потолочные балки, и до утра в разных частях города слышались выстрелы.

      На следующий день в час пятьдесят пять минут Головинский зашёл в «Махно». Захар был уже на месте.

      – Я же тебе сказал, что в два! – он гордо поднял указательный палец вверх. – Фюнты принёс?

      – Да. – Владимир протянул деньги.

      – Хорошие, настоящие! – радостно произнёс Захар, едва прикоснувшись к банкнотам, – а это тебе! – он протянул новенький заграничный паспорт с императорскими орлами. – Проверяй!

      Документ был заполнен каллиграфическим почерком профессионального писаря. Всё было правильно, за исключением года рождения. Вместо 1894 значился 1895 год. «Какая разница? Никакой! Стал на год моложе!» – подумал Головинский.

      – Ню как? Понравился паспорт? – ухмыляясь, спросил Захар.

      – Понравился. – Владимир спрятал документ в нагрудный карман кителя.

      – Если ещё что-то надо… Заходи! С фюнтами… – засмеялся Захар.

      Первая часть плана была выполнена.

      Выйдя из кофейни, Головинский сразу же направился в Консульство Англии. Оно находилось в пяти минутах ходьбы.

      Столбы, стены зданий на Серебряковской были заклеены плакатами Осведомительного Агентства (ОСВАГа) Вооружённых Сил Юга России. Они были похожи на лубки. Яркие картинки с примитивным текстом.

      Вот огромный казак поднимает за шиворот маленького кучерявого человечка с бородкой-клинышком. И надпись «Уничтожим большевистскую заразу с её вождями!» Под изображением человечка располагались слова «Лейба Бронштейн – Троцкий». А вот другой, совсем недавно наклеенный – плакатище: всадники под трёхцветным российским флагом растаптывают маленьких людишек со звёздами на картузах.

      Владимир скривил губы: «Мастеров много здесь, в тылу, картинки рисовать, а на фронте солдат не хватает».

      У двухэтажного здания, где над дверями развивался флаг Великобритании, стояла толпа. «Человек сто! Не меньше!» – Головинский с грустью посмотрел на людей. Кого здесь только не было: старый генерал, несколько полковников, десятка два офицеров в чинах от капитана до прапорщика и гражданские. Женщины с усталыми отрешёнными лицами с плачущими грудными детьми на руках, мужчины разных возрастов.

      «А в Консульство Франции, Васнецов сказал, хвост раза в три длиннее, – вспомнил почему-то Головинский. – А может