Людмила & Руслан. Побасёнки из костюмерной. Игорь Масленников

каре и крашенная в тёмную шатенку, дочь – узкий череп «в отца» и тяжёлая русая коса по пояс с вплетённой золотой ленточкой.

      Если взглянуть на убелённое сединой долгое лицо Владислава Евгеньевича, то особой радости оно не выражало. В его творческую атмосферу деревенского одиночества, фантазий «делириума» и иллюзий «чушизма» ни села ни пала вторглась дешевая бабская суетливая современность.

      Гостьи подъехали к отцовской обители, извлекли на свет несметное количество сумок, картонок, пакетов, рулоны тканей – бязи, полотна, сатина, кряхтя, достали из глубины багажника швейную машинку «Зингер», сняли с крыши джипа тяжеленный тандем и прокричали:

      – Папочка… Жарко… Едем купаться!!!

      Писатель, увидев тяжеленный «Зингер» и запасы белых тканей, помрачнел окончательно.

      – Надолго? – спросил он.

      – До осени, – ответила Люка. – Мама будет шить халаты для балета «Карантин».

      – «Карантин» по-итальянски это «сорок дней»…

      – Похоже на то… – рассмеялась дочь. – Папочка, ты, как принято говорить, не в духе…

      – Да нет, наверное… – уклонился от ответа отец.

      – «Да-нет-наверное» непереводимо ни на итальянский, ни на английский, ни на французский! – заметила Люка. – А по-польски?

* * *

      …Мужская палата на тридцать коек в больнице близ трёх столичных вокзалов почти заполнена. Больные мужики в застиранных серых пижамах, с самыми разными диагнозами, снятые кто с поездов, кто с вокзальных скамеек, а кто и, как фермер Константин Иванов, из полицейских участков, коротают время кто чем: играют в шахматы или шашки, читают книги или газеты, изучают содержимое своих (у кого есть) гаджетов – где про политику, где похабщина, тайком курят под одеялом, спят, наконец.

      – Я скоромное не ем, – говорит один.

      – Отдашь мне, – отвечает сосед. – А чего не ешь-то?

      – Отвык.

      – Вот и правильно.

      Дверь палаты открывается, и на пороге стоит медсестра – маленькая, пухлая и писклявая, с бумажками в руках. Почти девочка.

      – Иванов!!! – пищит она. – На выписку!

      – Я!!! – тотчас вскакивает с койки коротышка в очках с ярко-рыжей шевелюрой до плеч. – Я Иванов!..

      – На выписку!.. За мной!

      Вот они задерживаются возле сестринского поста на этаже, и счастливый Иванов получает какие-то бумажки…

      Вот они входят в царство кастелянши, и рыжий кучерявый коротышка, снимая больничную пижаму, получает цивильную одежду – потрёпанные синие джинсы, видавшие виды свитер с оленями и серую куртку с накладными карманами.

      А мужская палата даже не заметила потери пациента. Читают, спорят, курят под одеялом, играют и спят.

      – Меня врачи снять успели, хоть поезд и стоял одну минуту.

      – А багаж?

      – А багаж не успели…

      – Жаль.

      – Да у меня его и не было.

      – Это хорошо!

      Дверь палаты с шумом открывается, и на пороге появляется ещё