Кацап. Михаил Александрович Каюрин

с делёжкой несуществующего золота.

      – Считай, что я подписал твой контракт.

      После непродолжительного обсуждения друзья рванули в Якутск. Так они очутились на прииске старательской артели «Алданзолото».

      …Рыбы в морду набилось немного, килограмма с два молодняка окуня и сороги. Крупная рыба не позарилась на приманку – осторожничала. Друзья вытряхнули из ловушки скудный улов, опустили морду обратно в воду. Тут же на берегу выпотрошили внутренности, промыли рыбьи тушки, бросили в котелок весь улов.

      – Это будет рыбный чай, а не уха, причём, на обед и ужин одновременно. Для такой жиденькой ухи даже ложки не полагается, – с нескрываемым ехидством высказался Григорий, вешая котелок с рыбой на вогнанную под углом в землю часть обрубленного ствола черёмухи. – Конечно, питаться мальками лучше, чем ягодами и грибами. Вот если бы в котелок добавить пару картофелин, головку лука, сыпануть туда щепотку соли, а для вкуса опустить ещё лавровый листик – это была уха!

      – Бабий дристик бы на язык тебе сейчас намазать – распробовал бы, что вкуснее, – съязвил Александр. – Ты недоволен едой? Мяса хочется?

      – Не отказался бы.

      – Тогда возьми нож, сходи в тайгу и завали косолапого. В чём проблема, дружище? Отдохнём здесь недельки две, пожуём медвежатины, наберёмся силёнок, и двинемся дальше.

      – Я что, не могу высказать своё мнение? – слегка обидевшись, ответил Надеждин.

      – Можешь. В столовке, например, когда тебе подадут пустой суп без соли и предложат выпить его через край.

      – Ты чего заводишься, а? Сердишься на пустом месте, как дитё малое. Совсем не понимаешь шуток, что ли?

      – Твои шутки дурацкие, от них тошнит. Сам ни крошки из жратвы не добыл за всю дорогу, зато покритиковать меня оказался горазд. Кисейная барышня, понимаешь! Рыба у него мелкая, видите ли, да ещё и без соли! Скажи спасибо, что в котле не лягушки варятся.

      – Кацап, ты чего? Всерьёз обиделся?

      – Да пошёл ты…

      Кацапов, не дожидаясь, когда сварится рыбешка, встал, поднял с земли топор и направился к зарослям прибрежного ивняка. Вскоре из кустов послышался характерный звук от рубки дерева. Григорий заострённым прутиком проверил готовность рыбы, потыкав её в нескольких местах для убедительности, затем снял котелок с огня. Ложек у них не было, нужно было дождаться, когда вода в котелке остынет, чтобы можно было брать рыбу руками.

      Минут через пятнадцать вернулся к костру Кацапов. Он притащил большую охапку ивовых прутьев толщиной в два пальца, бросил на землю.

      – Поел? – продолжая сердиться, спросил он.

      – Нет ещё, тебя жду.

      – Как поешь, сходи, нарежь травы и камыша. Шалаш смастерим, поспим по-человечески.

      Они молчаливо выловили прутиком по рыбёшке, принялись тщательно её обгладывать. Покончив с рыбой, выпили по очереди через край весь бульон.

      – Спасибо за уху, Сано, – ласковым подхалимским голосом поблагодарил Григорий друга, сложив ладони вместе и поклонившись по-буддистски. – Без твоей изобретательности