Царица иудейская. Нина Косман

– комбинируя побелку, нанесение краски тряпкой, торцевание, зернение и штрихование. Голый пол вокруг нас был уставлен банками с краской от Бенджамина Мура. Алехандро, так его звали, смял полиэтиленовый пакет, окунул его в краску под названием «тигриный рассвет» и приложил к стене. Подержал полминуты и пакет со стены убрал.

      – Красота, – сказала я.

      Он смял другой пакет, повторив манипуляцию с краской другого желтоватого оттенка.

      А мне так хорошо было от того, что он согласился остаться после работы и показывать мне, что можно сделать с простой малярной краской. Я спросила:

      – Вы в Мексике художником работали?

      – Что? – удивился он.

      – Ну, в Мексике вы чем занимались? Картины рисовали? Вы художник?

      Я хотела ему комплимент сделать. Но он отреагировал так, как будто я задела его самолюбие. Он прямо задохнулся, пытаясь сформулировать ответ, но его английского хватило только на яростное «нет!».

      – Почему?! – взревел он. – Мисс! В Мексике! Я – доктор!

      – Вы работали врачом? Какого профиля?

      – Доктор… рыбы! – воскликнул он с такой же яростью.

      Ага, он был ветеринарным врачом, решила я, специализирующимся по рыбам. Который лечит не собак и кошек, не коров и козлов, а рыб! Я понятия не имела, что такое бывает. Ну да ладно, мне нравится все, о чем я не имею понятия. Я спросила:

      – Так вы ветеринаром работали?

      – Нет! – закричал он в отчаянии, что не в состоянии объясниться, и стал махать руками, пытаясь изобразить морские волны. – Нет, мисс! Не ветеринар! Доктор! Mare[1]! Вода! Море! Доктор… рыбы!

      – А, у вас докторская степень по морской океанологии?

      – Да!

      – То есть по ихтиологии?

      – Да!

      Мне хотелось спросить: «Так вы занимались в Мексике ихтиологией, а потом приехали в Америку стены красить?»

      Но не спросила. Сознание того, что этот дикого вида, плохо одетый мужчина, которого наняли красить стены, занимался в Мексике наукой – да не какой-нибудь, а ихтиологией! – постепенно проникло в меня настолько, что через несколько недель, когда я уже была по уши влюблена и узнала про него правду, мне уже было в сущности все равно.

      Увидев Тома в следующий раз, я спросила:

      – А вы в курсе, что у одного из ваших ребят пи-эйч-ди[2] по ихтиологии?

      Том спросил:

      – Че?

      – Ну, пи-эйч-ди… докторская степень… это, знаете, такая научная степень…

      Том спросил:

      – Кто?

      – Маляр ваш, Алехандро.

      Да, Том вспомнил, что Алехандро ему говорил, что раньше работал на судне, которое было как огромная фабрика.

      – А что за фабрика? – поинтересовалась я.

      Том ответил, что тоже спрашивал у Алехандро, что за фабрика, и тот сказал, что они «ловили рыбу, резали рыбу», но я больше не колебалась между доверием и недоверием. Я окончательно выбрала доверие и сказала:

      – Естественно, он на судне

1

Mare – итал. «море». – Прим. переводчика.

2

Пи-эйч-ди (Philosophiæ Doctor, Ph.D., PhD) – докторская степень, присуждаемая во многих странах Запада за особые заслуги. – Прим. ред.