Царица поцелуев. Сказки для взрослых. Федор Сологуб

и знаменательным.

      Подумал:

      «А если?»

      Бледно улыбнулся.

      «Ну и пусть».

      Не подписал. Запечатал. Сам отнес и бросил в почтовый ящик, – чтобы не забыли до утра, чтобы дошло скорее.

      Потом вернулся и думал, какая она придет.

      Тощая, уродливая, с побуревшим от бедности и страданий лицом, с желтыми зубами, с жидкими рыжеватыми космами волос под истасканною на дожде и ветре шляпою, где жалко и смешно трепыхаются перо и бант?

      Или молоденькая, застенчивая, тихая, с тонкими пальцами швеи, исколотыми иглой, с бледным, точно восковым личиком, с большим, милым ртом?

      Или пьяною придет проституткой, накрашенная, разбитная, с визгливым голосом и грубыми ухватками?

      Или провинциальная вульгарная дама в невероятном костюме, с невозможными манерами, с немытою шеей, – брошенная мужем и еще никуда не пристроившаяся?

      Какая же она будет, смерть? Моя смерть!

      Или в темном встретит переходе, и не увижу ее, и только в холодную опущу руку мое бедное золото?

      В четверг пошел в Почтамт. Летний день в столице был пылен, жарок и шумен. Там и здесь чинили мостовые, красили дома, – и так неприятно пахло. И все же было весело, привычно, и вывески знакомых ресторанов глядели празднично-нарядно.

      Не торопился. Пил пиво у Лейнера. Никого не встретил знакомых. Да и кого теперь встретить? Разве случайно.

      Было близко время к четырем, когда прошел сквозь узкие отворенные двери в новый, под стеклянною крышею, зал Почтамта. Вспомнил старый, заплеванный закоулок, где прежде выдавали письма до востребования. Теперь и чиновники заботятся о миловидности.

      Остановился у будочки с бумагою и конвертами. Вертящаяся витрина показала ему все виды приторной пошлости на открытках, как на подбор.

      – Покупают? – спросил он продавщицу.

      Смазливая девица со скучающим лицом обидчиво дернулась жирными плечами.

      – Вам что угодно? – спросила она враждебным тоном. – Конверты, бумага, открытые письма.

      Взглянул на нее пристально. Заметил кудерьки на лбу, фарфоровый цвет лица, синие зрачки. Сказал:

      – Да ничего не надо.

      И прошел дальше.

      Прямо против входа за средним двойным окном большой квадратной загородки сидели три девицы, разбиравшие письма. Снаружи стояли получатели. Толстая дама с бородавкой на носу спрашивала письмо на имя Руслан-Звонаревой.

      – Ваша фамилия Звонарева? – спросила почтовая барышня с лицом цвета пшеничной булки и отошла вглубь к шкафу с письмами.

      – Руслан-Звонарева, – испуганным полушепотом говорила ей вслед дама с бородавкой.

      И когда почтовая пшеничная девица вернулась с пачкою писем к окошку, дама с бородавкой повторила:

      – У меня двойная фамилия, Руслан-Звонарева.

      Рядом с нею стоял рыжий господин с котелком в руке и беспокойными глазами смотрел на письма, которые перебирала вторая почтовая девица, самая красивая из трех и очень гордая этим. Господин, по всем признакам,