Послевкусие. Галина Коваль

уехать. Беспокоится!

      Хельга счастлива, несмотря ни на что.

      – Поехали со мной, ко мне в гости. Денег на билеты не надо. Сергей приедет, а назад папа привезёт.

      – Я ни от чего не отказываюсь. Только сразу предупреждаю. У родителей моих подруг на меня негативная реакция. Моя внешность тому виной. Оттого есть небольшое условие. Ты позвонишь родителям при мне, чтобы я удостоверилась в их согласии.

      – Пожалуйста.

      Маша набрала номер телефона отца. Он ответил, она рассказала о своём желании. Голос её был радостным.

      – Ты уже озвучила своё приглашение подруге? – спросил отец.

      – Да, – Маша внутренне напряглась.

      – Боюсь, что тебе надо будет поставить в известность маму.

      – Но содержишь ты меня.

      – Я не живу с мамой, надеюсь, ты помнишь об этом, а маме несвойственно быть одной.

      – И я приеду в дом, где уже живёт чужой дядя?

      – Можно и так сказать. Ты можешь жить у меня. В Москве оставаться нельзя в любом случае.

      – Я перезвоню, пап.

      Маша смотрит на Хельгу, как на пустое место.

      – Я же говорила.

      – Ты здесь ни при чём. Моя мама, как это сказать, снова вышла замуж.

      – И что? Жизнь продолжается.

      – Я не буду жить с чужим дядей.

      – О! Да ты эгоистка? А так не скажешь.

      – Не тебе судить…

      – Жизнь короткая. Пусть твоя мама живёт с кем хочет. Я хочу быть с Гошей.

      – Ты его выдумала себе.

      – Не отрицаю. У меня есть на то веская причина. Нет времени, чтобы опробовать несколько вариантов. Главное – хотеть жить! Давай останемся в Москве. Вдвоём нам неплохо. Зачем тебе ехать туда, где заведомо намечается «разбор полётов».

      – Ты бледная, – пошла на уступки Маша. Напряжение от разговора с отцом спало, да и подруга права.

      – Это от гари. Там, где я живу, нет кондиционера и в ближайшие сто лет не предвидится.

      – Ты остаёшься у меня.

      – А вот и не откажусь! Что тогда будешь делать? – Но увидев обиженное лицо подруги, поспешила добавить: – Нужно съездить за вещами.

      Девочки вышли из дома. Москва изнывала. Люди сновали по улицам в масках из пятислойной марли, смоченных водой. Носили с собой воду в бутылочках. Другие просто держали мокрую ткань у лица. Были смельчаки, носившие респираторы всех образцов и видов. Смог поднял уровень загрязнения воздуха до небывалых размеров. Горели торфяники, коптились, словно в аду, жители Москвы.

      В метро по сравнению с улицей рай. Раскрылись глаза, распахнулись лёгкие. Девушки присели на скамеечку. Всюду измученные жарой и дымом лица людей. Совершенно чужие, они делятся советами, как остановит проникновение дыма в квартиру, что надо есть и пить в таких случаях, как надо вести себя при явном отравлении и прочее. Девушки к советам не прислушиваются. Они молоды. Они будут терпеть. Говорят, Москва большой город! Наверное, не такой уж большой, раз Маша в третий раз встречается с глазами смышленого мальчика Мишки.

      – Вот мой знакомый! Его зовут Миша, – объяснила