Предводитель Маскаронов. Ирина Дудина

костюме из прозрачного ситца, с дымительной палочкой в руке. Вид у него исстрадавшийся.

      –Давай помиримся. И никогда, никогда… Я ходил к буддистам в дацан. Вот Свеча Мира,– он протянул мне тощую дымительную палочку.– Где сырая картошка?

      Я не поняла, зачем сырая картошка, но Влад сам уже её разыскал на моей кухне. Воткнул в неё палочку и поджёг её.

      – Эта Свеча Мира будет гореть всю ночь, и настанет мир. Буддисты сказали мне, что пьющие бесы покинут меня за два дня, с понедельника я больше не буду пить.

      Влад выпивает свою «Охоту», но не до омерзения. У нас с ним опять происходит прекраснейший секс.

      Однажды ночью, не помню когда, Влад говорит мне: «Я сейчас тебе скажу. Сейчас скажу. Потом никогда уже больше не смогу этого сказать. Я люблю тебя». Он засыпает, и я засыпаю. Я просыпаюсь и не помню, было ли так на самом деле. Радостная мужская сталь пришла к нам…

      ((((((((

      Деньги Влад пропил. Он допился до такого состояния, что секса между нами не было. Секса с трупом не бывает. Ночью он неожиданно встал и пошёл куда-то. Пытался выйти в зеркало в шкафу. Больно стукнулся всем телом, чуть не опрокинув на себя шкаф.

      –Гуля, помоги мне,– попросил он.

      Я открыла дверь, включила свет в коридоре, довела до совмещённого санузла. Через минуту решила проверить, что он там делает. Влад с наслаждением ссыт в ванную. Потом снимает шланг с душем на конце, тщательно обильно обмывает ванную. Возвращается с трудом, стуча своими костями об мои стены, падает на наш траходром и мерзко вонюче храпит.

      Утром я спрашиваю его: «Ты зачем в ванную нассал?». Он говорит, что даже есть такая поговорка «Только покойник не ссыт в рукомойник», что в пьяном виде джентльмену ни за что не попасть в унитаз, что он берёг пол от мочи. Вместо рукомойника ему была ванная – хороший такой, добротный унитаз с безбрежными краями, куда можно струячить в разные стороны.

      ((((((((

      Владик позвонил ночью. «Куда ты делся?»– спросила я его скучным голосом. Владика я не видела полтора года. Он позвонил мне, он был трезв и изыскан, и я поняла, что должна ехать к нему в его комнатку размером с могилу, увеличенную в 24 раза. 24 гроба в эту комнату бы влезло- 4 умножить на 6. Мне было плохо, меня всю комотозило.

      До Владика меня перехватил театр, они хотели, чтобы я посмотрела их спектакль. За мной увязалась Нина. Мы смотрели нервный спектакль, где все актёры, даже мужчины, рыдали натуральными слезами. Актёры выкладывались всерьёз, рядом с моим первым рядом стоял актёр лет сорока, и по красному его распухшему лицу текли слёзы. «Ба, да сколько же соли надо ему есть, чтобы восстановить баланс в организме», – думала я. В зале некоторые зрители, очевидно, не имеющие в своей скучной вялой жизни повода порыдать власть, делали это вместе с актёрами. На второе отделение я уже не могла остаться, я устала, как если бы была свидетелем коммунальной склоки. Разыгрываемые сцены и персонажи от потоков натуральных слёз мне не стали ближе. Чтобы растрогать до глубины души, вовсе не нужно