Единственная. Стефани Лоуренс

упала с его плеч. Он глубоко вздохнул, легонько пожал плечами:

      – Кто-то должен был это делать.

      – Но с каких пор?!

      – Меня завербовали, как только я появился в полку.

      – Но тебе было только двадцать! – ахнула она.

      – Я был также наполовину французом, выглядел настоящим французом, говорил, как уроженец юга, и мог легко сойти за француза. И… вполне созрел для любого безумия.

      Он никогда не признается в том, что причиной этого безумия отчасти была она.

      – Но…

      Она пыталась осознать сказанное. Чарлз вздохнул.

      – Тогда пробраться во Францию было очень легко. Всего через несколько месяцев я вполне обжился в чужой стране. Очередной французский бизнесмен, перебравшийся в Тулузу, только и всего.

      Пенни критически покачала головой:

      – Но ты смотришься… и ведешь себя как настоящий аристократ. Высокомерие – неотъемлемая часть твоей натуры.

      Он широко улыбнулся:

      – Я выдавал себя за незаконного отпрыска благородной, но уже несуществующей семьи, на фамильных могилах которой с радостью сплясал бы тарантеллу.

      Пенни, немного подумав, кивнула:

      – Пожалуй, верно. И что потом?

      – Я добивался благосклонности каждого высокопоставленного военного и гражданского сановника и собирал любую информацию, какую только смог добыть.

      Единственный вопрос, на который он не собирался отвечать, – каким образом ему все это удавалось. Но она не спросила.

      – Значит, ты отсылал полученные сведения, но сам оставался там все это время?

      – Да.

      Она поднялась, принесла чайник и стала разливать чай. Чарлз наблюдал за ней, почему-то наслаждаясь этим простым домашним уютом. Она так отвлеклась, что не заметила, как близко к нему подошла. И когда подалась вперед, его глаза жадно охватили изгиб ее бедра, нескромно обтянутый бриджами. Пальцы у него зачесались, но он заставил себя не шевелиться, пока она не отошла. И, кивнув в знак благодарности, обеими руками поднял чашку, приятно гревшую ладони.

      – И когда стало ясно, как успешно идет работа и как ловко я способен проникать в высшие круги, ставки повысились, и бегство показалось слишком рискованным. Французы должны были поверить, что я всегда на месте, всегда рядом. Никаких вопросов, где был я в то или иное время.

      Оставив чайник на раковине, она вернулась на место.

      – Значит, именно поэтому ты не приехал на похороны Джеймса?

      – Я сумел улизнуть на похороны отца и Фредерика, но когда убили Джеймса, силы Веллингтона подходили к Тулузе, и мне было жизненно важно оставаться в городе.

      Фредерик, старший брат Чарлза, сломал шею на охоте. Джеймс, средний, унаследовавший титул Фредерика, утонул, катаясь на лодке. Он, Чарлз, был всего лишь третьим сыном шестого графа и все же волею судьбы нынче сам стал девятым графом Лостуителом. Один из капризов фортуны, улыбнувшейся ему.

      Пенни кивнула и, отведя глаза, пригубила чай.

      – А ты был при Ватерлоо? – неожиданно спросила она.

      Чарлз поколебался… но очень уж хотелось услышать от нее правду –