С любовью, Дракула. Алекс Блэк

потому что увидеть Драгоса с книгой то же самое, что и увидеть Комету Галлея. Присмотревшись, я прочитал: «Ромео и Джульетта», Уильям Шекспир. Губы невольно скривились. Что за пошлость. Абсолютно ненужная трагедия в конце. Стиль повествования беден, как бродячий музыкант. Не понимаю почему все боготворят эту пьесу. Но сейчас было не время для литературной критики. Я помотал головой, отмахиваясь от мыслей о Самом Большом Шекспировском Провале, и приблизился к Драгосу.

      В гостиной мы были одни. Папа был… не знаю, может в своем кабинете, возился с документами, или где он еще может быть. Во всяком случае, не здесь.

      Я откашлялся.

      – Драгос?

      – Что? – он даже от книги не оторвался.

      – Мне нужно с тобой поговорить, – выдохнул я. Ладони стали липкими от пота. Я нервно мял край рубашки.

      Драгос почесал подбородок.

      – У тебя для этого есть отец, разве нет?

      – Я не могу говорить с отцом о том, что хочу от него скрыть, – раздражено съязвил я.

      Драгос глянул на меня исподлобья и отложил книгу. Серые глаза блеснули.

      – А вот это уже интереснее. Выкладывай.

      Я набрал в грудь побольше воздуха и выпалил скороговоркой:

      – Мне надо уйти ненадолго – всего на пару часов. Папа не должен узнать. Поможешь?

      Оборотень коварно ухмыльнулся:

      – Что это у тебя за тайные дневные дела, а, Стефан?

      Я изо всех сил надеялся, что не покраснел. Говорят, мысли материальны.

      – Я… м—м… объясню все, когда вернусь. Пожалуйста, Драгос, это очень важно.

      Драгос издал хриплый звук, что—то между кашлем больного и смешком. Я с содроганием вспомнил Самайна.

      – Ладно, помогу. – пообещал он. – Есть у меня одна идейка. Возвращайся через окно в своей комнате.

      – Здорово! Спасибо! – я едва сдержался, чтобы не обнять его. – Я твой должник!

      И я побежал в свою комнату, на ходу думая, что мне не стоило разбрасываться такими словами перед оборотнем, отбывающим пожизненный срок, служа Князю Тьмы.

      Теперь оставалась только одна проблема: я не могу позволить себе просто расхаживать под солнцем, если, конечно, не хочу превратиться в кучку пепла. А еще я не могу позволить себе показаться перед Киззи в нелепой широкополой шляпе. Папа может. Он выходит только в больницу, а там его уважают (читай: боятся). Мне хотелось произвести на Киззи хорошее впечатление. Поэтому нужно было найти у себя менее старомодные вещи.

      Штука в том, что я перестал следить за модными трендами после девяностых. Увидев все эти джинсы—клеш, перчатки без пальцев и яркие банданы, я решил: хватит с меня современности. Так что самым современным в моем гардеробе был, так сказать, «последний писк моды 1990х годов».

      С тяжелым сердцем я достал свитер темно—зеленого цвета. Звучит неплохо, да? Ха—ха. Его украшали белые, черные и оранжевые толстые полоски с совершенно неуместными рисунками ромбов, волн и треугольников. Больно? Мне тоже. Дизайнер этого ночного кошмара, надеюсь, уже умер, потому что у меня появилось непреодолимое желание помочь ему. Затем я с тяжелым вздохом