Парижские тайны фрейлейн Руди. Влад Евгеньевич Ревзин

жизнь лучше смерти. Какая бы она ни была.

      Он улыбался в темноте, растягивал мышцы лица, губы, и некому было оценить эти жалкие гримасы. Садился на край постели, таращил глаза и мечтал, чтобы новый день уже прошел, и он мог вернуться домой, и снова лечь в постель, чтобы заснуть, и снова смотреть тягучий черно-белый сон.

      Сны тоже снились одинаковые. Даже не так, – сны он видел всегда одни и те же, и начинались они всегда одинаково, а продолжение Уве видел на следующую ночь, и на следующую, чтобы медленной спутанной лентой вернуться в точку, откуда сон начинался.

      Снизу доносился грохот колес первого трамвая, гудки машин с соседних улиц. Уве лежал или сидел, перекладывая, словно пасьянс, дела и события, ожидавшие решения в новом дне, – потрепанные одинаковые карты, он их тасовал каждый день, – зубная щетка, кофе, берлинская улица, мастерская, инструменты; потом перетасовывал карты еще раз, – улица, кофе, мыло, мотоцикл, Эльза, деньги, мастерская. И если разложить карты в нужной комбинации, они приобретут смысл, начнут что-то значить, начнется игра и пройдёт день.

      Позже Уве оказывался у зеркала, чистил зубы, брился; еще через время пил кофе, спускался по узкой лестнице на задний двор, к мотоциклу. Кто-то дергал за ниточки, управляя Уве, словно куклой; он запускал двигатель, садился в седло, выруливал на улицу.

      Мелькали углы, вывески, витрины и афишные тумбы. Мотоцикл пролетал вдоль Борнхолмерштрассе, поворачивал на перекрестке и рычание мотора отражалось от стен домов. Уве вкатывался под вывеску «Прокат и ремонт автомобилей. Глушил мотоцикл, одевал спецовку. Выбирал нужный инструмент.

      Казалось, он чинит один и тот же автомобиль, накачивает одно и то же колесо, – изо дня в день, из месяца в месяц. Временами это неторопливое течение жизни умиротворяло. Стабильность, покой, не о чем волноваться…

      Однако же Уве нельзя было назвать человеком без мечты. Безнадежная надежда появлялась на пороге бодрствования и сна; на границе дремоты и пробуждения…

      Время от времени появлялась Эльза Форст.

      Настоящий владелец мастерской. Вдова, она стала таковой почти семь лет назад, когда погиб ее муж, Руди. Руди, фронтовой товарищ, самый близкий после родителей человек…

      С тех пор Эльза почти не изменилась, лишь прядка седых волос подчеркнула изгиб короткой челки.

      Иногда они разговаривали, коротко и без приязни. Чаще лишь здоровались, отводя глаза.

      Первый раз это случилось через полтора года после смерти Руди. К тому времени старые клиенты, после небольшого перерыва, вызванного смертью хозяина, стали возвращаться. Никто не говорил «обратиться в мастерскую», но «поехать к Руди». Руди сделает. И саму Эльзу за глаза стали называть не иначе, как Руди.

      Ей было все равно.

      Однажды Эльза появилась в мастерской в сопровождении немолодого, франтовато одетого типа. Старше ее лет на пятнадцать. Снаружи остался ждать роскошный «Fiat 514 MM Spider Viotti» 1931го года выпуска. Кремово-вишневый красавец.

      – Господин Штерн жалуется на зажигание, – чуть смущаясь, объяснила Эльза. – Это осложняет жизнь.

      – Да,