Суудэр-эдзен, владыка теней. Катерина Зверь

глаз. Увидел он, что у него полная юрта черных теней ― в каждый угол те заглядывают, туда-сюда снуют, но не видят своего младшего товарища, веревкой скрытого. А тот бьется внутри круга, зовет их жалобно.

      Охнул Янгув, и тут же все тени вокруг его лежанки собрались, лица бледные склонили, смотрят глазами черными, а в тех глазах тьма могильная плещется.

      – Ты, ― говорят, ― охотник, младшего нашего забрал?

      – Я, ― говорит Янгув.

      – Отпусти младшего, охотник, а не то не миновать тебе смерти.

      – Отпущу, ― кричит Янгув, ― отпущу!

      Подскочил он с лежанки, да опрометью прочь бросился, только пятки засверкали. Погнались за ним духи, слышит Янгув шорохи, чувствует, как холодные пальцы плеч да волос касаются, вот-вот сожмут да утащат…

      Ног под собой не чует Янгув, пуще прежнего бежит. Добежал он до дома шамана и в дверь заколотил. Не осмелились духи ближе подойти, отпугнули их знаки защитные да слова волшебные.

      Впустил шаман Янгува, стал расспрашивать.

      – Спаси меня, шаман, ― просит охотник, ― убьют меня слуги суудер-эдзена, сей же час убьют, как отпущу я их младшего!

      Покачал шаман головой, вытащил из закромов ладанку.

      – На, ― говорит, ― повесь на шею, и не тронут тебя духи.

      Повесил Янгув ладанку на шею, отправился домой. Шуршат вокруг него тени, вьются, шипят, да только прикоснуться не могут, тянут пальцы да отшатываются, как от огня горящего.

      Чуть не поседел Янгув, пока до юрты своей добрался. Далеко живет шаман ― и как только силы добежать хватило?

      Вернулся Янгув в юрту, разомкнул веревку заговоренную. Выскользнул из круга младший дух, да тонкой тенью утек.

      Обрадовался было Янгув ― не тронет его теперь суудер-эдзен! Не смогут его тронуть тени, не подпустит их близко ладанка!

      Да только не стало ему с той поры счастья ― отвернулась от него удача, всё из рук валится. Вино в кувшине скисает, еда на глазах портится, молоко киснет, огонь не разжигается. Вьются вокруг тени, шуршат и шепчут, не дают глаз сомкнуть.

      Не соврал старый шаман ― не трогают Янгува тени, да только и ему самому жизни нет.

      Мучился он от голода, холода и жажды, мучился, наконец, не выдержал, сорвал с шеи ладанку ― тут же набросились на него тени и растерзали на части.

      А Теллук жил себе долго, богато и счастливо, спорилась у него работа, спорилась у него охота, и каждую ночь большой луны пировал он с суудер-эдзеном на вершине высокой горы.

      Три благодарности

      Много жило в степях ловких охотников, много смелых и сильных воинов, много стрелков, чья рука не знала промаха, много всадников, что могли усмирить любого коня.

      А самым ловким, самым сильным, самым смелым был молодой охотник Нэхтэн. Бил он разную дичь, и птицу, и зверя, и всегда возвращался с богатой добычей. Но, несмотря на славу свою и богатство, не ставил себя Нэхтэн выше других людей, помогал соседям в беде, и не бил никогда