Я навсегда останусь с тобой. Яков Игоревич Румянцев

Зайдя в класс, она предложила просто сидеть тихо и ничем не заниматься. Любовь Георгиевна в этот момент была самой любимой учительницей в школе.

      Но самое интересное, что произошло в этот день, и, который я навсегда запомню в своей жизни – это был урок музыки.

      Я шел со своим другом Лешкой Скворцовым из столовой в кабинет, когда увидел того мужчину с нашим учителем Артемом Александровичем. Он был чем-то похож на рок-н-рольщика: у него была темная кофейная рубашка с несколькими расстёгнутыми пуговицами возле воротника, в прорези которой висели темные округлые очки; поверх рубашки была кожаная легкая куртка; на ногах были натянуты потертые серо-синие джинсы и заканчивался этот прикид обшарпанными кроссовками.

      Мы поздоровались с Артем Александровичем, и зашли в класс. Я сидел за 1 партой у дверей, пожалуй, это место является не самым удачным местом для ученика. Но в этот раз оно мне помогло подслушать разговор нашего учителя и этого тайного незнакомца. Кажется, они были лучшими друзьями. Не то, чтобы я не понимал, что это является невежливым, но Артем Александрович всегда был человеком морали. И у меня в голове как-то не укладывалось, что он может дружить с таким типом. Поэтому невольно мои уши сами ловили звуки, доносящиеся из-за порога.

      – Гриш, посиди с ними немного. Я не могу, мне надо срочно бежать в «РайОНО»³, – водил быстро руками наш учитель по пустоте.

      – Ооо опять твои темные делишки, – прищурившись, ответил мужчина.

      – Да нет. Мне нужно сдать новую образовательную программу. В общем, можешь посидеть с ними? Пожалуйста, один урок.

      – Я не люблю детей, о чем ты, да и они меня недолюбливают.

      – Ну, поставишь им просто пластинку, и пусть слушают целый урок. Когда прозвенит звонок, всех отпустишь, да и все.

      – Кого я тебе поставлю? – с недовольным выражением лица ответил Григорий.

      – Там есть пластинки Баха, Моцарта.

      – Ты моей смерти хочешь? Я понимаю детей истязать, но меня-то за что?

      – Что? – с прищуренными глазками спросил учитель. – Ты сам знаешь больше меня про них! Когда мы напиваемся, ты постоянно меня попрекаешь в неточности биографии композиторов. Или то, что я совсем не знаю искусства. И вообще ты мне должен!

      – Ага, пошли удары в пах. Дерзко-дерзко мой дорогой друг. От кого-кого, но от тебя, от лучшего, самого родного и доброго человека я не ждал такой меркантильности.

      – Боже … Между прочем я с ней разговаривал, – возбужденным шепотом выпалил Артем Александрович. – Так, что теперь ты мне поможешь.

      – Эй, хорошо-хорошо. – Разводя руками, ответил Григорий, словно пытаясь успокоить своего друга. – Ты смотри, как этот ковбой разошелся. Но только один урок и не больше.

      – Отлично, спасибо Гриш! – опустил руку на плечо своему другу учитель. – Черта-с два, я так рад тебя видеть. Столько лет!

      – Почему бы тебе просто не отпустить их? – с недоумением спросил друг, держа неловко подбородок на плече обнимающего его Артема Александровича.

      – Да я бы и отпустил