На просторах тайги, у студёной реки. Сборник рассказов, эссе. Вячеслав Васильевич Нескоромных

Стало тревожно. Медведь, казалось, был настроен решительно. Убегать? Уже поздно. Фёдор знал, что от косолапого в тайге не убежишь.

      И тут, мирно спавший под кустом пёс, учуяв неладное, шмыгнул по высокой траве к берегу и, выставив из травы свою огромную голову с лопухами-ушами на голове, уставился на бредущего через реку медведя.

      – Ть-рр-гаф! – визгливым противным голосом заявил о себе пёс, объявив еще дважды своё собачье отрицание медвежьей агрессии.

      Медведь, покрутил головой, выискивая обладателя столь противного лая и увидев в траве голову пса, остановился и крепко задумался: что-то в его лохматой дикой голове не сложилось и косолапый презрительно фыркнув, рванулся вскачь по воде и далее назад в чащу леса.

      – Ну, ты брат, даёшь! Спас! Спас меня снова, – тискал пса на берегу Фёдор, настолько остолбенев от пережитого, что не мог стоять и сидел теперь, обхватив голову своего спасителя.

      Пришла зима, заголубели дали.

      Фёдор, надышавшись воздухом тайги, решился провести зиму на заимке, занимаясь охотой.

      Взяв в аренду у охотоведа добрую лайку Елизаветку, весёлую выученную охотницу, светло-палевого окраса с замечательным хвостом-калачом, отправился Фёдор по реке на лыжах к заимке, благо, что основной груз еще по осени завезли на лодке. Встал вопрос, а как быть с Псом, которому и имя как-то не приставало. Бежать по снегу он не мог, в отличие от Лизки, поэтому пришлось несуразную псину тащить в рюкзаке.

      Так и шли три десятка километров по реке.

      Фёдор на лыжах едва скользил, утаптывая глубокий снег с двумя рюкзаками: в одном, что был на груди, была снедь всякая и припасы, а во втором, что висел на спине, сидел Пёс и крутил головой, то и дело, стараясь лизнуть хозяина в заиндевелую щеку.

      Лизка носилась окрест, оглашая лес от собачьего восторга звонким лаем при виде какой-либо живности.

      Двигаясь по реке, Фёдор вспомнил напутствия хозяина Лизки, который сразу поинтересовался, а куда он денет своего Пса, с кем своего нелепого Пса оставит.

      – Так с собой возьму, – невозмутимо ответил Фёдор, чем вызвал настороженность со стороны хозяина лайки.

      – Блин, так он у тебя кобель? А если огуляет Лизку по-весне? Это кого она мне народит? Крокодильчиков мохнатых? Так, брат Федя, до января у тебя моя собачка, а потом домой её отправляй. Мне такие родственники не нужны, – закончил монолог взволнованный охотник.

      – Ладно, до января, так до января, – ответил спокойно Фёдор.

      Пришли на заимку и начались охотничьи будни. Петли, ловушки, приманки, выслеживание зверя по следу. Дела пошли неплохо. Лизавета сноровисто отрабатывала свой хлеб, загоняя на дерево то белку, то соболька.

      Пёс, совершенно не приспособленный к охоте, оставался в избе и радовался, когда хозяин и Лизка возвращались с охоты.

      В один из дней, еще до больших холодов, возвращаясь с обхода петель и капканов вдоль реки, Фёдор увидел барахтающегося в воде реки, на самой еще не покрытой льдом быстрине, волка. По следам