На просторах тайги, у студёной реки. Сборник рассказов, эссе. Вячеслав Васильевич Нескоромных

дыхание.

      – Значит коренное месторождение где-то там? Под этой грядой, которая сползла в результате мощных тектонических подвижек и накрыла истинно коренные выходы золотоносных пород? Вот это да! Это очень красивая легенда, − выдохнул я, уже сходу понимая, что все ранее сделанные анализы показывают именно этот маршрут формирования россыпи.

      Попив чаю и еще раз наказав мне, чтобы я без него не ходил к дальнему шурфу, Усала с лайкой отправились верх по течению реки, огласив тайгу гулом лодочного мотора.

      Я не находил покоя.

      Сказанное Усала меняло все представления, которые мы копили последние несколько лет. Меня несло в моих новых фантазиях и зрело чувство, что вот он − реальный и верный ответ на все вопросы, которые поставила передо мной россыпь и добытые анализы. Я решил как можно быстрее закончить с отбором проб и завтра с утра отправиться назад, чтобы доложить Булю об открытии. Нужно было искать варианты для поискового бурения через толщу пород, чтобы подтвердить возникшую версию и ответить наконец на вопрос о коренном месторождении.

      Я ходко добежал до дальнего шурфа и, обвязавшись веревкой для страховки, соскользнул вниз в прохладу – благо, что шурф был неглубоким – метров пять-шесть, не более.

      Расположившись на дне шурфа, стал ковырять песок и складывать его лопаткой в ведро. Вдруг навалилась слабость, перед глазами побежали яркие круги, дышать стало трудно. Я потерял сознание.

      Очнулся я уже наверху. На меня смотрели Усала и пес. Встревоженный взгляд обоих я принял как укоризну и, поняв, что жив, снова потерял сознание.

      Усала отпаивал меня чудными отварами трав, которые собирал здесь же в тайге, добавляя свои тайные снадобья из кожаных мешочков, что-то шепча. Несколько окрепнув, я смог, опираясь на Усала, добрать до домика и лодки. Мое состояние нельзя было назвать стабильным и реальным. Приходя в сознание, я мог только попить или принять отвар и снова улетал в сумерки дремоты и пучину бессознательности. Очнувшись в очередной раз, я видел борт лодки и ощутил свежесть реки. На корме я увидел Усала, который поверх меня остро всматривался в стремнину реки, направляя лодку между камней, размером с автомобиль.

      В поселке нам помогли добраться до базы геологического отряда. Саша Неверов тут же связался с городом, вызвал санитарный борт МЧС и позвонил Булю. Я же, продолжая пускать горькую слюну, жил на грани сознания и обморока.

      Последнее, что я видел, улетая на вертолете МЧС, уже с капельницей в руке, это две фигуры на краю аэродрома – большая грузная ссутулившаяся Буля и маленькая сухая − Усала. Они стояли, такие разные, но очень похожие общим – позой, в которой было отчаяние, ожидание и надежда.

      Я, после интенсивной терапии, быстро пошел на поправку. Отравление болотным метаном, который скопился в шурфе, оказалось сильным, почти фатальным. Это крохотное «почти» было малообъяснимо с точки зрения медицинской науки, но что-то своевременно вмешалось в процесс отравления организма и защитило его от умирания.

      Пока я болел, Буль развернул с помощью