Подношение ушедшей эпохе. Элла Крылова

все-таки круглая. Она крутится вокруг солнца, которое крутится вокруг другого солнца, которое… Вокруг чего, в конечном счете, все это крутится? Это невозможно себе представить. Это вызывает ужас. Ты такой маленький, жалкий и беспомощный, тебя поймают и высушат, как ты поймал и высушил краба (ну и вонища от этого краба, будь он неладен!).

      – Мама!

      – Спи, заяц.

      – Я боюсь.

      – Кого?

      Ну как я могу ей признаться, что боюсь бес-ко-неч-ности? Она же меня засмеет!

      – Я боюсь Бабу-Ягу.

      – Не бойся. Баба-Яга – плод воображения.

      – Что же, разве она – фрукт?

      Мама смеется белой голубизной зубов, я – всем рвущимся наружу страхом. Утробно хохочут лягушки в заброшенном котловане за окном, еженощно они там хохочут, кишмя киша.

      Я тычу пальцем:

      – Настоящая квакофония!

      На утесе горючем растет одинокое дерево. Это дерево воображения. Листья у него – как крылья бабочек «павлиний глаз». Когда дерево зацветает, оно поет и смеется, а когда созревают плоды, они бывают похожи на ананасы и на древних ящеров, только маленьких и очень задумчивых…

      Мама дремлет на деревянном лежаке, прикрыв лицо платком. Самое время куда-нибудь улизнуть. Такой длинный-предлинный пляж, и кругом люди и люди, а тебе совершенно необходимо исполнить священные танцы. Дело это серьезное. Требуются одиночество и сосредоточенность. Но пока ты бежишь вдоль воды, невозможно устоять перед соблазном плюхнуться в нее, схватить пучок водорослей или медузу, издавая победные вопли.

      Наконец, найдено подходящее место, как бы нарочно отгороженное камнями и кустарником. Можно начинать. Чувство восторга и беспокойства, словно сделал что-то запретное и сейчас тебе за это влетит. Но ты начинаешь. Сперва медленно, ритмично притопывая, потом чуть быстрее, воздевая руки, прыгая с ноги на ногу, и вот уже ты крутишься, приходя в неистовство, перекатывая голову с плеча на плечо, распевая во все горло на одному тебе известном языке.

      – Поплывем?

      Синие глаза – в глаза. Плечи струятся. Черные кудри – россыпи бриллиантов.

      – Я не умею.

      – Не нужно уметь. Плыви себе, да и все. Доверься воде.

      – Но я же не рыба. И не надувной матрас.

      – Там разберемся.

      – Но я могу утонуть!

      – Когда ты лазаешь по деревьям, разве ты боишься упасть?

      – Нет. А откуда ты знаешь, что…

      – Ну, вот видишь!

      И тут ты действительно видишь, что вокруг тебя – море, сколько хватает глаз, а ты плывешь легко и естественно, без усилий, и вода пружинит под животом, препятствуя погружению, а твой новый знакомый, кажется, порхает над волнами, как удивительная бабочка. И можно кувыркаться, нырять, а то и просто лежать на спине, бороться и брызгаться. И разве могло быть иначе?

      – Вот здорово!

      – Пора возвращаться. Тебя хватились.

      Возвращение