По строкам лавандовых книг. Часть 2. Екатерина Терлецкая

война, если ты не заметила, ― холодно отвечает мне друг.

      – Серьезно? О, хорошо, что сказал, я-то думала оружие в руки нам забавы ради дали, ― иронично парирую я. ― Только я сейчас не об этом. Когда ты успел вступить в клуб «Лаванда-ненавистников»?

      – Клуб? Если такой клуб существует, я могу смело быть его предводителем!

      Громкий стук кулаком по двери с внешней стороны отвлекает нас от спора. Мы перешли на повышенные тона и судя по всему разбудили стражников.

      – Час до рассвета! ― кричит один из стражей, продолжая колотить по двери кулаком.

      Время течет как вода, отсчитывая каждой капелькой последние минуты наших жизней. Ожидание – вечность, когда ждешь день рождения или подарок к празднику, ну или выходной после изнурительной рабочей смены, но не когда ты ждешь собственной смерти.

      После суда, свидетелем которого меня вынудили стать, я уже и не знаю, что хуже – смерть или трибунал по законам Ореона, что исключает смерть детей как таковую.

      Подходит время встречать новый день. От слов стражника, поджилки пустились в пляс и заставляют дрожать руки от страха. Времени осталось совсем мало, а, и так тяжелый, по моим предварительным ожиданиям разговор с Прим, принял абсолютно новый оборот.

      – Это милое местечко не перестает меня удивлять. Столь теплый прием, комфортабельный номер, обед каждый день по расписанию. Ты кстати знала об этом? А теперь ещё и личная кукушка оповещает о времени! Прелестно…

      Прим сползает спиной по стене усаживаясь на пол. Ирония в каждом слове – в этом весь Прим. Кажется я уже отвыкла от такого стиля общения, поэтому принимаю подобный тон на свой счет. Разбираться в причинах яркой ненависти ко мне некогда.

      – Слушай, у нас нет времени на споры! На рассвете мы должны дать свой ответ Каликсу, от которого будет зависеть, когда и какой над нами состоится суд.

      Испепеляя взглядом, Прим поднимает на меня уставшие глаза.

      – Какое ещё решение? Ты можешь толком объяснить, что происходит?

      Сажусь напротив, достаю из медицинской сумки спиртовой раствор, вату, бинт. Хочу обработать следы от веревок, но Прим вырывает руку демонстрируя свою неприязнь к моим прикосновениям. Я настойчиво продолжаю своё дело и спустя пару минут он сдается. Нетерпеливо морщит нос от жжения спирта.

      – После провала вашего отряда вернулись только несколько солдат и те в очень плачевном состоянии. Раны еле удалось зашить до того, как они успели бы истечь кровью, ― начинаю я.

      – Кто из ребят вернулся? ― перебивает меня Прим.

      – Я… Я не знаю… Так вот, ― пытаюсь продолжить свой рассказ.

      – Как это не знаешь? Ты же сама говоришь, что раны были тяжелые, но вы их спасли. Ты же медсестра в хирургии! ― снова грубо перебивает меня Прим.

      Мой психоз и сопровождающие его провалы в памяти совершенно не та тема, которую я готова с кем-либо обсуждать, тем более с Прим. Я не выдержу, если и он будет относиться ко мне как к сумасшедшей. Во всяком случае не сейчас.

      – Я была занята другими больными, ― вру