Ёкай. Валерий Лисицкий

закричала зло, отрывисто, многословно. Степан положил руку с телефоном на колено и снова растёр лицо. Он знал, что девушке нужно дать выпустить пар, как следует проораться, прежде чем пытаться разговаривать.

      – Я не понял… – лениво протянул он, когда Дарья замолчала, чтобы перевести дух. – Какая Соня, ты можешь по-человечески объяснить?

      Положив ногу на ногу, Степан принялся ковырять мозоль на ступне. Засохшую кожу он бросал прямо на пол, второй ногой смахивая под диван. Дарья говорила всё ещё очень сбивчиво, но уже хотя бы без криков.

      – Короче… – выдохнул он, устав. – Я без понятия, о ком она говорит, какие там китаянки к ней ходят. Всё, мне некогда.

      Парень сбросил вызов и швырнул трубку на подушку. И тут же хлопнул себя пол лбу:

      – Соня! Блин, Соня! Откуда вылезла-то, сто лет прошло…

      Хмыкая и неразборчиво бубня себе под нос, он прошёл в ванную, помочился в раковину, умылся и несколько раз провёл щёткой по зубам. На этом утренний моцион завершился.

      На кухне Степан посмотрел на настенный календарь, повешенный ещё хозяевами квартиры – ни ему, ни Дарье и в голову не пришло бы тратить деньги на такое барахло. Среда, а значит, можно расслабиться. Работы у него не намечалось, а Дарья вернётся не рано – скорее всего, снова будет рыскать по своим барахолкам. Он ходил с ней пару раз, просто за компанию, и мог с уверенностью сказать, что занятия скучнее в жизни попросту не существовало.

      Прихватив из холодильника пива, парень направился в комнату. Крышку ноутбука придавливала стопка каких-то брошюрок, притащенных Дарьей раньше. Она даже не стал смотреть на обложки: всё равно ни слова по-русски там не было, а если и было, то на дореволюционном русском, от которого у него болела голова и хотелось спать. Смахнув макулатуру в сторону, он уселся на шаткий стул и с наслаждением открыл бутылку.

      – Ну что, потанцуем, девчонки? – молодецки прикрикнул Стёпка, запуская «танчики».

      Среда обещала быть очень неплохой.

      *

      – Алло, пап?

      Соня лежала на кровати, так и не переодевшись в домашнее. За окнами пылал ранний осенний закат, щедро разбрызгивая багрянец по старым бумажным обоям. Где-то лаяла собака, смеялись дети. Тихонько бухала басами аудиосистема в припаркованной возле подъезда машине.

      – Да, Соня, привет.

      Голос отца звучал серо, безлико, бесконечно устало. Оно и неудивительно – у него молодая жена, почти ровесница Сони, и годовалый ребёнок. Ни поспать, ни своими делами позаниматься.

      – Что-то случилось?

      В трубке зашуршало: отец, судя по всему, перехватил её и прижал плечом. Что-то шипело на фоне, бормотал телевизор. Готовит, должно быть. Новая его жена этого делать не умела.

      – Да нет… – Соня вытянула вверх руку, посмотрела на серый потолок через разведённые пальцы. – Просто захотелось поговорить. Помнишь Екатерину Меркуловну?

      Отец запыхтел.

      – Н… Нет, не помню. А кто это? А, это твоя преподавательница бывшая? На улице встретила?

      – На улице, но это не преподавательница.