Год Лошади. Сергей Владимирович Яновский

говорю с ровесником.

      – Наш мир не так прост, как всем кажется. Есть очень много того, о чём мы либо не знаем, либо и знать не хотим. Впрочем, пока это не увидишь – не поймёшь!..

      Мы пробрались по сугробам до перрона, дед прошел до присыпанной снегом скамейки и сел на нее, не удосужившись даже смахнуть этот сугроб. Положив руки в карманы, он заговорил:

      – Ты помнишь свой сон? Ты ведь видел Воеводу? Не знаю, веришь ли ты в то, что я сумел вызвать это всё, но как минимум, совпадение странное, ты согласен?..

      Я кивнул.

      – А чтобы твои сомнения отпали совсем – посмотри налево! – И он указал во тьму, куда почти не доставал свет фонарей. Не сразу мне удалось заметить полупрозрачный силуэт. Он неподвижно стоял на краю перрона и лишь как-то странно покачивал головой.

      – Поезда ждёт, хочет на тот свет уйти, думает, что со второй попытки получится. Он так до конца и не понял, что с ним произошло. Иногда пытается заговорить с прохожими, но энергии его на это не хватает, люди слышат какой-то шепот – и всё, тишина!..

      Он спокойно говорил об этом, я же осторожно крался в сторону самого настоящего привидения. Видя его, я понял, что читать о них и увидеть на самом деле – две большие разницы! Я подходил всё ближе, но призрак на это не реагировал. Он лишь вертел головой и стоял на месте. Когда вдалеке показался поезд, нас разделяли всего пара шагов. Дед стоял у меня за спиной, отчего мне было спокойно. Казалось, он прекрасно понимал, как общаться с призраками. Наверное, именно по этой причине ему было непросто находить общий язык с живыми.

      – Сейчас всё снова повторится. – Вздохнул дед, а фантом повернулся к нам. Сквозь него я видел рельсы, идущий к нам поезд. Дед потянул меня за рукав подальше от края перрона, призрак потерял к нам интерес и с криком шагнул на рельсы. Растаял он даже раньше, чем поезд дошёл до него. Нас обдало холодным воздухом, поезд поднял небольшое облако снежной пыли, которое витало в воздухе еще какое-то время. Когда мы видели вдалеке лишь последний вагон, дед вздохнул: – Я пытался ему помочь. И заупокойную в церкви заказывал, и перрон святой водой обрызгивал – не уходит он! Его мать уж давно на том свете, а он всё поезда ловит. Не знаю я, что его тут держит…

      Дед встал со скамейки, отряхнулся от снега и повел меня обратно, домой. Но по пути мы зашли в сарай, он хотел показать мне свою живность. Старый Лаврик, увидев хозяина, забыл о том, что он грозный сторож и преданно завилял хвостом.

      – Надеюсь, что он умрёт раньше меня – для пса это будет сильный удар. – Вздохнул дед, отпирая сарай и отыскивая на стене выключатель.

      Сарай уместил бы, наверное, и парочку слонов, но жили в нём только пяток коз, да десятка два кроликов, сидящих по клеткам. Одноглазый петух и три курицы сиротливо сидели на стенке большого загона, служащей им насестом.

      – Старые они уже, почти и не несутся, да рука на них не поднимается. – Дед погладил ярко-красного петуха, тот лишь лениво посмотрел на меня и снова прикрыл свой единственный целый глаз. А дед пояснил: – Года три назад соседи еще кур держали, вот наш воин с их задирой и сцепился.