Зигги Стардаст и я. Джеймс Брендон

и гигантская игла скрежещет, царапая винил планеты. Потому что, когда мистер Дулик прислоняется к доске, я вижу, как в класс входят убитые в хлам «чаки».

      – Привет-привет-привет, – говорит учитель. – Ты все-таки это сделал!

      Время останавливается.

      Он стоит в дверях, в ярко-голубых джинсах и белой майке: и то и другое сидит слишком плотно. Его длинные черные волосы и янтарная кожа сияют на солнце, струящемся сквозь отдернутые шторы.

      О… боже.

      Он протягивает розовый листок бумаги, упираясь взглядом в мистера Дулика.

      Тот изучает записку, потом заключает новенького в объятия.

      – Добро пожаловать, приятель, добро пожаловать. Я так рад, что ты наконец здесь! Нам повезло, что ты будешь с нами, Уэбстер.

      Новенький глухо мямлит что-то в грудь Дулику, свесив руки по бокам.

      Дулик отстраняется.

      – Что ты говоришь, приятель?

      – Уэб. И все. Так меня зовут.

      – А меня – Одинокий Рейнджер, – басит Скотти. Придурок.

      Разумеется, все смеются. Почти все.

      – Ну, хватит, – говорит Дулик. – Уэбстер, почему бы тебе…

      – Уэб, – перебивает он, не сдаваясь. Крутой парень.

      – Уэб. Извини. Почему бы тебе не присесть? Попробуем ввести тебя в курс дела.

      Он шаркает в конец класса, и, когда проходит мимо меня, я одариваю его полуулыбкой, мол, привет, это потрясно, что мы познакомились в туалете, но, кажется, новенький не замечает и плюхается на стул через пару рядов от пустующего места Старлы.

      Мистер Дулик хлопает в ладоши.

      – Ну что ж, начнем, пожалуй. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон».

      Я слушаю вполуха, водя пальцами по перышкам чайки на обложке, и тем временем как-бы-невзначай-чисто-случайно потихоньку поворачиваю голову, чтобы получше его рассмотреть.

      У него нет ни учебников, ни сумки, ни карандашей – ничего. Он просто сидит, упершись взглядом в столешницу. Потерпевший кораблекрушение на собственном Острове Одинокой Парты. Вид какой-то печальный, даже потерянный. А к тому же еще и странный: он мерцает. Как передатчик или…

      Тут его взгляд внезапно резко вспархивает, с лету врезаясь в мой. Я тут же отворачиваюсь.

      Желудок снова подает голос, но я не обращаю внимания. Кисти рук начинает покалывать: еще один из продолжительных побочных эффектов от лечения доктора Эвелин. Игнорирую ощущения.

      Соседка новенького, Саманта Джордан, Верховная Королева Всего и Вся, убрала учебники и плетеную сумку как можно дальше от него. Если бы здесь была Старла, она сунула бы все ее вещички на место. Если бы у меня хватило духу, я подошел бы и сделал то же самое.

      Но не делаю.

      Вместо этого просто смотрю. Вскоре мои глаза стекленеют, и…

      Я лечу над Островом Одинокой Парты, паря в фальшивых нарисованных облаках.

      Новичок сильно опережает меня. Он занимается этим давно, видно, мастер полета: мертвые петли, сальто и горки на оглушительной скорости. Он оглядывается, чтобы проверить, в порядке ли я. «Гляди-ка! – кричит он. –