Отцы и дети. Ася. Повести. Рассказы. Иван Тургенев

житья в Париже; что он был очень богат, но проиграл все свое состояние – и неизвестно почему, чуть ли не из-за денег, – впрочем, он бы мог лучше выбрать, – прибавил отец и холодно улыбнулся, – женился на дочери какого-то приказного, а женившись, пустился в спекуляции и разорился окончательно.

      – Как бы она денег взаймы не попросила, – заметила матушка.

      – Это весьма возможно, – спокойно промолвил отец. – Говорит она по-французски?

      – Очень плохо.

      – Гм. Впрочем, это все равно. Ты мне, кажется, сказала, что ты и дочь ее позвала; меня кто-то уверял, что она очень милая и образованная девушка.

      – А! Стало быть, она не в мать.

      – И не в отца, – возразил отец. – Тот был тоже образован, да глуп.

      Матушка вздохнула и задумалась. Отец умолк. Мне было очень неловко в течение этого разговора.

      После обеда я отправился в сад, но без ружья. Я дал было себе слово не подходить к «засекинскому саду», но неотразимая сила влекла меня туда – и недаром. Не успел я приблизиться к забору, как увидел Зинаиду. На этот раз она была одна. Она держала в руках книжку и медленно шла по дорожке. Она меня не замечала.

      Я чуть-чуть не пропустил ее; но вдруг спохватился и кашлянул.

      Она обернулась, но не остановилась, отвела рукою широкую голубую ленту своей круглой соломенной шляпы, посмотрела на меня, тихонько улыбнулась и опять устремила глаза в книжку.

      Я снял фуражку и, помявшись немного на месте, пошел прочь с тяжелым сердцем. «Que suis-je pour elle?»[6] – подумал я (бог знает почему) по-французски.

      Знакомые шаги раздались за мною: я оглянулся – ко мне своей быстрой и легкой походкой шел отец.

      – Это княжна? – спросил он меня.

      – Княжна.

      – Разве ты ее знаешь?

      – Я ее видел сегодня утром у княгини.

      Отец остановился и, круто повернувшись на каблуках, пошел назад. Поравнявшись с Зинаидой, он вежливо ей поклонился. Она также ему поклонилась, не без некоторого изумления на лице, и опустила книгу. Я видел, как она провожала его глазами. Мой отец всегда одевался очень изящно, своеобразно и просто; но никогда его фигура не показалась мне более стройной, никогда его серая шляпа не сидела красивее на его едва поредевших кудрях.

      Я направился было к Зинаиде, но она даже не взглянула на меня, снова приподняла книгу и удалилась.

      VI

      Целый вечер и следующее утро я провел в каком-то унылом онемении. Помнится, я попытался работать и взялся за Кайданова – но напрасно мелькали передо мною разгонистые строчки и страницы знаменитого учебника. Десять раз сряду прочел я слова: «Юлий Цезарь отличался воинской отвагой» – не понял ничего и бросил книгу. Перед обедом я опять напомадился и опять надел сюртучок и галстук.

      – Это зачем? – спросила матушка. – Ты еще не студент, и бог знает, выдержишь ли ты экзамен. Да и давно ли тебе сшили куртку? Не бросать же ее!

      – Гости будут, – прошептал я почти с отчаянием.

      – Вот вздор! какие это гости!

      Надо было покориться. Я заменил сюртучок курткой, но галстука

6

«Что я для нее?» (фр.).