Земля имеет форму чемодана. Владимир Орлов

Долго ещё ждать!

      10

      Представитель Звонковой Трескучий, худой и верткий мужчина лет сорока пяти, был сердит. Не умеют следить за ходом времени! Богема! Пуси-муси! Трескучий считался дворецким, домоправителем Нины Аркадьевны Звонковой. Несмотря на худобу и вёрткость, он производил впечатление лица властного и значительного и будто бы наделённого – по серьёзным причинам – государственными полномочиями. При некоторых движениях и проходах его ощущались выправка особого рода и вынужденные (а может быть, и проведённые в удовольствии) занятия строевой подготовкой. Фамилия Трескучий (иные полагали, что это прозвище) вызывала разнообразные толкования, не всегда для Трескучего выгодные, а то даже и обидные. Видимо, поэтому при последнем приобретении народом паспортов нового либерального (освобождённой России) образца Трескучий постарался в документах преобразовать себя в Трескучего-Морозова, что придало более определённый смысл его пребыванию на Земле, а главное – на службе. К тому же в Трескучем-Морозове было нечто боярское или княжеское (Скопин-Шуйский, Невзор-Тужила, Василий Тёмный и др.), нынче уважаемое. Впрочем, о том, что он ещё и Морозов, знали немногие.

      – Время терять не будем! – сурово заявил Трескучий. – Ты, Куропёлкин, контракт подписал?

      – Нет, – сказал Куропёлкин.

      – Это как же? – удивился Трескучий и взглянул на Верчунова.

      Верчунов лишь развёл руками.

      – Так! Садись! – распорядился Трескучий. – И подписывай! Вот бумаги! Ты читать-то умеешь?

      – Умею! – буркнул Куропёлкин.

      Перед ним лежали бумаги вполне государственно-казённого вида. Нина Аркадьевна Звонкова именовалась в них Работодательницей, а он, Куропёлкин, – подсобным рабочим.

      – Какой я подсобный рабочий! – возмутился Куропёлкин. – Я – артист!

      – Артист! Артист! – успокоил его Трескучий. – Все твои способности, добродетели и изъяны, как из библиотечных ям, так и физические, нами изучены и взвешены, однако в нашем штатном расписании нет должности артиста. Но взгляни на сумму.

      Куропёлкин взглянул. Взглянул и Верчунов. И ошарашенный, осел на пол.

      – Опять не в рублях! – возмутился Куропёлкин.

      – И чем же евро с нолями хуже твоих рублей? – язвительно произнёс Трескучий.

      – Тем хотя бы тем, что в Волокушке нет обменного пункта.

      – При чём тут Волокушка? – спросил Трескучий.

      – Дальше что написано? – указал Куропёлкин. – «В случае неожиданного происшествия с подсобным рабочим К., сумма задатка немедленно направляется в посёлок Волокушка родным подсобного рабочего К.»…

      – Именно немедленно! – заверил Трескучий. – Нина Аркадьевна – человек обязательный и щепетильный. А родичи твои смогут съездить обменять евро в Архангельск. Или в Брюссель.

      – Это завтра же? – спросил Куропёлкин.

      – Почему же завтра? – насторожился Трескучий.

      – А