Венецианская вечерня. Михаил Пантаев

я все же посетил Мадонну дель Орто, о которой много слышал. И меня поразила золотая лестница Введения Марии во храм, возносящаяся, как гора. Я не спец, но стоял, подобно старцам на полотне, в изумлении повернув голову. А Мадонну Беллини, которую шел как-то смотреть Жозеф, видеть уже было нельзя: ее украли ночью 1 марта 1993 года, и вместо нее, под пустой рамкой, стояла фотография, «quasi in grandezza naturale». Где ты теперь, благословенная, кому смотришь в глаза: своему похитителю – или скупщику краденого, воображающему себя знатоком?.. А мимо, к выходу, протопала довольная делегация, прослушавшая лекцию о «Страшном суде» Тинторетто, размерами вдвое (лишь) меньшими микеланджеловского. И мне вспомнился Рай его же в Palazzo Ducale: это море голов, прямо бахча какая-то… Как и Рай Данте (по сравнению с его же Адом), этот парадиз не убедителен. «Отвратительный вечный покой», говоря словами грустного поэта…

      Отношение профана к шедеврам противоречиво; даже не к ним самим, а к институту шедевров. Множество подлинников заменено копиями – и ничего: в них все равно ощущается энергия их творцов. Такой человек, как я – не самый дремучий, надеюсь, – не отличит. Не говоря уже о том, что Тайная вечеря Джироламо да Санта Кроче, например, которую никто не упоминает, по-моему, важнее леонардовской, хотя бы потому, что ее можно рассмотреть. Но я молчу, молчу…

      Как называются эти выносные часовенки-алтари, посвященные Марии или св. Антонию, которые так часто встречаешь в узких переулках и глухих углах? Разубранные цветами и призрачно парящие над головой?.. У такого места поневоле задержишься. И их множество. Потому и задерживаешься… надолго.

      Даже на том клочке campiello Tre ponti (пятачок «Три моста»), который виден из моего окна (в нескольких метрах от него уже начинается Piazzale Roma – шлюз между Венецией и современностью), есть место адорации – у бара Due ruote. Два пути? И надо выбирать?..

      Долго еще сердце будет сжиматься, вспоминая солнечные утра у тихих венецианских церквей. Сант Альвизе в ранний час, когда длинная тень соседнего здания косо падает на главный фасад и делит пополам кампо. Плещет канал, качаются, постанывая, лодки. Вокруг ни души…

      «Venice: handle with care». Уличный плакат.

      Побывав здесь, нельзя отказаться от мысли, что этот странный, невиданный город представляет собой те «врата в бесконечность», в которые пытается войти одинокий искатель. А свидетельством концентрации служит хотя бы то, что однажды я педантично сосчитал, сколько шагов до Сан-Марко от моего обиталища: 2595 – совершенно раскольниковское число. «Pericolo di morte» – предупреждают каждого входящего.

      Когда встречаешь интеллигентного, молчаливого, безукоризненно одетого человечка в глубине двора, на забранных сеткой воротах которого написано «No tourist, please», мало что читаешь в его глазах немой крик: «Доколе?!», но вспоминаешь и две пушки на мосту Libertà, обращенные к материку, – еще одно выражение противостояния Венеции и мира…

      По всем