Долгое дело. Станислав Родионов

назад. Выполнит очную ставку и определенно не пойдет на лекцию «Психология подростка». Сходит в столовую, которая в плане не значится, но не успеет в буфет за стаканом молока, который в плане записан и который нужно бы выпить ради гастрита.

      Рябинин тешил себя надеждой, что стоит ему расследовать дела, томящиеся в сейфе, как наступит другая жизнь: нормальная, плановая, с одиннадцатичасовым стаканом молока. Этой надежде было много лет, ровно столько, сколько он работал следователем, потому что дела в сейфе никак не кончались.

      Он клал «Науку о запахах» в портфель и на стук двери не обернулся, полагая, что начинается разгерметизация.

      – Хорошо, что не ушли, – сказал прокурор.

      Рябинин обернулся, увидел у него в руках бумажки и подумал совершенно обратное, потому что эти бумажки означали появление пятнадцатого пункта в плане.

      – Базалова заболела. Посмотрите эти странные жалобы.

      Слово «странные» прокурор чуть выделил, намекая, что жалобы интересны. Мол, не просто работа, а интересная работа, мол, специально для вас.

      Рябинин взял разномерные листки, схваченные на уголках скрепкой, опустил их в портфель рядом с «Наукой о запахах» и шумно вздохнул.

      – Там опросить человека три да решить вопрос о составе преступления, понял его вздох прокурор.

      – Хитрый вы, Юрий Артемьевич, – буркнул Рябинин, надевая плащ.

      – Почему же?

      Прокурор потянулся к своему носу, намереваясь его пошатать, но руки не донес. Эта привычка – в задумчивости пошатывать нос – стала притчей во языцех. На новогоднем вечере даже была пропета частушка: «Когда вопросы он решает, то нос усиленно шатает. Хорошо, шатает свой, а не чей-нибудь чужой». Юрий Артемьевич справился с некрасивой привычкой – теперь вцепился в подбородок и двигал челюсть туда-сюда.

      – Эти жалобы я видел у вас на столе еще вчера. Мне вы принесли их сегодня, в пятницу, в самом конце дня, намекая, что можно поработать дома.

      Прокурор улыбнулся и отпустил подбородок.

      – Я и сам беру работу на дом.

      – Сами можете, а загружать подчиненного не имеете права.

      – Ну, чем вы будете заниматься два дня? Смотреть телевизор?

      – Не держу.

      – Играть в домино, карты, шахматы?

      – Не играю.

      – Болеть за какую-нибудь команду?

      – Век не болел.

      – Копаться в земле? У вас нет участка. Тогда, пить вино?

      – Гостей не жду.

      – Может быть, вы стоите в очереди за коврами?

      – Нет, – поддержал игру Рябинин.

      – Сергей Георгиевич, вы не умеете отдыхать, как все нормальные люди…

      – Упустили рыбалку, прибивание полочек, обед у тещи, прогулки с пуделем и вязание крючком.

      – Этим вы тоже не занимаетесь. А если не умеете отдыхать, тогда работайте.

      – А если у меня есть хобби? – спросил Рябинин.

      – Не представляю вас собирающим значки, спичечные наклейки или бутылочные этикетки…

      – А