Все, что вы скажете. Джиллиан Макаллистер

в то, что это все случилось, просто не могу. Что это произошло с моей жизнью. Что же я натворила?!

      «Наш корреспондент Кэролин Харрис находится на месте происшествия».

      В кадре лицо крупным планом.

      «Я стою на месте странного нападения», – говорит репортер, и ее голос обрывается.

      Камера слегка сдвигается, и я снова чувствую, как внутри все сжимается. Просто не думай об этом, Джоанна, не обращай внимания.

      Но я не могу игнорировать происходящее на экране.

      «Семнадцатилетний молодой человек был обнаружен на берегу канала в шесть утра мужчиной, выгуливающим собак».

      Вздыхаю с облегчением: это не про меня. Семнадцать? Сэдику было не семнадцать.

      Камера отъезжает. Корреспондент стоит ровно на том же месте, где была я восемнадцатью часами ранее. Те же ступеньки, только сухие. Погода ясная, небо темно-синее. Изо рта репортера вырывается пар, как и у меня тогда. Ветер треплет полицейскую ленту ограждения. Внутри огороженной зоны стоит желто-белый навес. Что, черт возьми, происходит? Я зачарованно смотрю в телевизор.

      – Боже, – говорит Рубен. – А что, если это тот самый псих? – У мужа фантастическая память на детали, и сейчас я проклинаю ее.

      – Какой псих? – переспрашиваю, надеясь сбить его со следа, притвориться, что мы с тем психом были где-то в другом месте.

      – Тот, который тебя преследовал!

      Рубен смотрит на меня с выражением недоверия, даже какой-то насмешки, на лице.

      – Ты сейчас выглядишь безумно, – говорит он в своей обычной прямолинейной манере.

      Я быстро киваю, глядя в телевизор, – не могу говорить, все мои умственные способности направлены на репортаж.

      Женщина продолжает говорить. Желто-белый навес – для чего он? – колышется на ветру.

      Хмурюсь. Его нашли только в шесть утра? Может, он был пьянее, чем я думала?

      «Обнаружен». Мои шея и плечи покрываются гусиной кожей. Нет, пожалуйста, нет!

      – Таких всегда находят те, кто выгуливает собак, – замечает Рубен. – Какой-то подонок оставил там лежать парня с травмами.

      Какой-то подонок – это я.

      Муж встает и идет в кухню с пустой чашкой из-под кофе в руке, споласкивает ее прежде, чем поставить в посудомоечную машину.

      «В шесть утра молодого человека доставили в больницу, но реанимировать его не удалось. Полиция квалифицирует его смерть как убийство».

      Прежде, чем осознать, что происходит, я соскальзываю с дивана и оказываюсь на полу лицом в ковер. Рука снова больно подвернулась, но мне все равно. Я не плачу, это нечто другое… Повадки дикого зверя. Я раскачиваюсь взад-вперед; рот раскрыт, но оттуда не вырывается ни звука. Меня захлестывает сожаление. Мне безразлично, что рядом находится Рубен – повернувшись ко мне спиной, он загружает посудомойку. В любом случае я должна все ему рассказать. Он такой хороший и так добр ко мне.

      Умер. Умер в больнице.

      Убит. Убийство.

      Вот так просто оборвалась жизнь. У парня были мысли, надежды, планы на будущее, мнение о музыке, книгах