Темное солнце в её руках. Екатерина Лоринова

что стоило рассказать все. Хотя бы Сэму, но я гнал ее прочь. Он все равно расскажет отцу, а значит, когда-нибудь узнает и мать… Нет, нет и нет!

      А Фелу и вовсе глупо доверять подобную тайну. Только Милорада знала, но общение с ней теперь под запретом, если не хочу ей навредить, а больше и некому… выговориться. Жрицы сдадут отцу, не раздумывая и не оглядываясь на обет. Клятва перед императором всегда выше.

      Но до чего же сложно нести тайну в одиночку! Конечно, со временем привыкаешь, а порой это даже приятно будоражит нервы, но иногда просто хочется поговорить.

      Я забросил общество благородных писак – не до него, да и банально не хватало времени.

      А потом наступил момент, которого я боялся. Приступ начался на сутки раньше, чем прошлый. Казалось бы, ерунда, но что, если так будет продолжаться и дальше?

      Поэтому я воспользовался выпавшим выходным и никуда не выходил, ссылаясь на дурное настроение. Нужно лишь немного перетерпеть, а пока занять мысли математическими расчетами или историческим трактатом.

      Нет, я все же практически ненавидел себя. Можно обойтись без воды и еды, но противоестественная жажда была сильнее. Плохо помню, как ближе к полудню выполз из своей норы и пошел, натыкаясь на стены. Краем сознания понимал, что надо избегать ниш с големами и обходов стражи, и до обители придворного лекаря оставалось не так много, когда я понял, что за мной следят.

      Девица, эльфийка. Дуриэль, или как ее там. А, племянница одного из лордов – Дригерданиэль. Имя необычное для наших краев, и почему я сейчас об этом думаю?

      Дождался, пока она поравняется со мной и присядет в поклоне.

      Теперь точно вспомнил, с ней братец гулял до нашего… небольшого северного путешествия. По возвращению Фел ее забыл, и девица решила попытать счастья со мной. Старая, набившая оскомину, схема. Не получилось с наследником и магом, сойдет и обычный принц. Бессмертие, как у эльйфики, у нее и так имеется, но почему бы не замахнуться на высокое положение? Почему-то человеческих девушек, которые просто боялись смерти и хотели продлить молодость, я осуждал меньше и почти понимал. А здесь чистый расчет.

      На него работал и наряд – излишне откровенный для дневного времени и больше подобающий для ужина. И на ее беду приковывающий взгляд к шее. Нет, нельзя – перед глазами встала страшная картина с Милой, белой и чудом что не бездыханной.

      Но у этой девицы и запястья были открыты, как нарочно. Она что-то лопотала и крутилась передо мной, подписывая себе приговор.

      На этот раз я был аккуратнее – пил, слабо отмечая, что кровь Милы мне нравилась больше, а девица, на мое счастье, тихо млела и словно пьянела с каждым моим глотком – таков побочный эффект, я уже понял. И когда тень моего сознания стала чуть плотнее, возвращая контроль, я замаскировал содеянное под поцелуй. Мда, так недолго добиться слухов, что младший принц кусает придворных. И признаний деду не понадобится.

      Но Дуриэль такая Дуриэль, что ничего не поняла и, все так же улыбаясь, побрела к себе. Попадется стражникам – решат, что добралась до отцовских вин.

      А