Темное солнце в её руках. Екатерина Лоринова

вся в крови!

      Да, в первое мгновение так и показалось, что с ног до головы, но когда я обуздал панику, справедливо решив, что она мне точно не помощник, то смог рассмотреть детали.

      Платье девушки напиталось еще теплой багровой влагой, и я разорвал ткань, плюнув на приличия – какие, к гхару, приличия, когда нужно осмотреть рану. Уложил Милу на постель – теперь мы поменялись местами – и метнулся к тазу с водой, в котором смачивали мои компрессы. Кто в мое отсутствие посмел сотворить такое? К счастью, нашелся и кусок чистой тряпицы. Как мог, подрагивающими руками, я обтер тело, но… раны не обнаружил. Если не считать за ранение несколько красноватых точек на шее и у ключицы, как от укуса насекомых. Или змеи. От их вида меня накрыло странное чувство, словно приблизился к разгадке и вот-вот пойму, но ответы ускользнули, как предрассветный сон.

      Все очень странно – словно кто-то пролил кровь НАД ней, как в древних ритуалах, но, в таком случае, чью? И почему Мила не приходит в себя? Дышит, да, но в остальном слишком бледна и слаба.

      Нюхательных солей здесь явно не держали, поэтому я похлопал ее по щекам – стараясь не переборщить.

      Получилось! Придворный лекарь Вейден мною бы гордился. Смутно мелькала мысль о моем чудесном исцелении, но тут небесные глаза Милы распахнулись.

      – Ты жива!

      – Л-ленс… – в ее глазах было узнавание и… легкий страх.

      – Скажи, что с тобой случилось! Кто причинил тебе вред? Нет, подожди, ничего не говори! – налил в кружку укрепляющего отвара, опять же, подготовленного для меня, и поднес к ее губам.

      Милорада сделала глоток, а взгляд то и дело возвращался к моему подбородку и ниже. Что-то не так?

      – Я… в порядке, – дочь егеря попыталась сесть, но пошатнулась и упала на подушку, – а ты? Вижу, тебе гораздо лучше.

      Она слабо улыбнулась, и у меня немного отлегло от сердца – ровно настолько, чтобы осознать приглушенные до того ощущения. Например, неприятной влаги на левом боку и запекшейся корки на лице.

      – Я ничего не понимаю, но мне лучше прежнего, – да, в остальном меня все так же переполняла сила, – но кто навредил тебе?!

      Она молчала и… отводила глаза.

      – Милорада, скажи мне! Ты же понимаешь, как это важно. Твой отец дома? Надо проверить двери…

      – Постой.

      – Да, Мила?

      – Приходила ведьма, знахарка…

      Я напрягся. Егерскую дочь совершенно не заботили взлом и нападение, она так спокойно говорила про какую-то знахарку, что наверняка приходила ко мне. Это было так неправильно. Будто мир сошел с ума, а потолок поменялся местами с полом.

      – Она сказала, что ты проклят, Ленс. Это не болезнь, а проклятие.

      Что-то подобное я подозревал, но не позволял мыслям развиться.

      – Она меня исцелила, но что с тобой? Ты мне ответишь, наконец?!

      – Ведьма не исцеляла тебя, ты… все сделал сам.

      И она так поспешно отвела взгляд от моего подбородка, что я метнулся к единственному старому зеркалу – наполовину почерневшему от времени, но оно позволило увидеть