В зоне риска. Интервью 2014-2020. Юрий Поляков

Как не относись к его всегда спорной публицистике, но в своих книгах Поляков не врёт. Никогда. Сегодня Юрию Михайловичу исполняется 60 лет!

      «Поставьте меня руководить экономикой, я всё развалю»

      – Юрий Михайлович, давайте подведём промежуточные итоги. Вы – известный писатель, драматург, ваши пьесы идут во многих странах, тиражи хорошие, главный редактор известной «Литературной газеты», доверенное лицо Путина… Жизнь удалась?

      – Скорее да, чем нет. Я хотел стать писателем, я и стал писателем, я хотел стать драматургом, я стал им. Не могу сказать, что хотел стать главным редактором, но когда предложение поступило, то стал и редактором. Сделал с единомышленниками именно такую газету, которой мне не хватало в 1990-е годы. Но не буду говорить однозначно: жизнь удалась, скажу осторожнее: скорее да, чем нет. Например, я всю жизнь хотел выучить в совершенстве английский язык. Я его так и не выучил в совершенстве. Видимо, у меня слишком много места в голове занято литературой и общественной деятельностью, а изучение языков требует некоего мозгового вакуума.

      – Ну, тогда про общественную деятельность. Как часто в жизни вы меняли свои взгляды? Есть выражение, что не меняются только дураки. И другое выражение, что менять взгляды можно, но только один раз.

      – Мои взгляды претерпевали определённые изменения, они корректировались, они уточнялись, приобретали нюансы. Но кардинально я свои взгляды никогда не менял. Я был воспитан как советский человек. Для советского человека всегда было свойственно сверхценное отношение к государству. Оно у меня осталось. Если взять мою публицистику 90-х годов, когда я был в жёсткой оппозиции к той власти, то там моя постоянная тема – забота о восстановлении разрушенного государства.

      – А почему вы не говорите о том, что вы писали в 1980‐е, когда вы, извините, разрушали государство?

      – Это неправильная постановка вопроса. У меня, кстати, на эту тему есть эссе, довольно смешное «Как я был колебателем основ». Дело в том, что я, как вы догадываетесь, по профессии писатель. А писатель, который не обладает социальной чувствительностью и не видит недостатков общества, никому не интересен, тогда он просто плохой писатель. Понятно, что советская система была в кризисе, и любой объективный писатель, особенно с сатирическим уклоном, как я, не мог этого не заметить. Но я хотел рассказать о плохом, чтобы стало лучше. Например, когда я писал «Сто дней до приказа», показывал дедовщину, что вообще было закрытой темой, я никогда не призывал упразднить армию из-за того, что там есть дедовщина. Помню, в году 91-м меня пригласил в свою передачу Познер, шла речь об армии. Участники начали её громить: мол, не нужна, разогнать… А я стал за неё заступаться. Познер вдруг говорит: «Как же так, вы же написали «Сто дней до приказа»?» И что? Куприн написал «Поединок», но он же не призывал к поражению России ни в японской, ни в германской войне. То же самое и с комсомолом. Мне не нравилось «обаппарачивание» комсомола, не нравились молодые функционеры, для которых главным была прежде всего