Сальватор. Книга II. Александр Дюма

Потому что такое, возможно, и очень любят в центре Оверни, но никак не в Париже и его пригородах.

      – Но это же отлишная пешня! – сказал Туссен.

      – Может быть, но мне нравится другая… Мне, к примеру, больше по нраву та песня, которую сейчас споет нам господин граф.

      – Которую я сейчас спою? – спросил Лоредан.

      – Ну конечно! Вы, должно быть, знаете много отлишных пешень, как говорит мой приятель Туссен Лувертюр.

      И Жан Торо захохотал тем безумным смехом, который является первым признаком наступающего опьянения.

      – Вы ошибаетесь, мсье, – холодно сказал Вальженез, – я не знаю ни одной песни.

      – Неужели не знаете ни одной застольной песенки? – спросил Жан Торо.

      – А ведь за столом не только поют и пьют! – сказал Туссен. – Я вот теперь предпочел бы не пить, а есть. Тем более что я очень проголодался.

      – Так мы готовы спеть, приятель? – спросил Жан Торо, готовясь хлопать в ладоши.

      – Клянусь вам, что я не только не знаю ни одной песни, – сказал господин де Вальженез, слегка напуганный тоном, которым Жан Торо повторил свою просьбу, – но и петь-то вовсе не умею.

      – Вы не уметь петь? – произнес Туссен, который, восприняв критику приятеля за то, что говорит на овернском наречии, стал стараться исправиться и начал говорить, как негр. – Я вам не верить!.

      – Я еще раз вам говорю, что петь я не умею, – снова повторил Лоредан. – И весьма об этом сожалею, поскольку очень бы хотел доставить вам удовольствие. Но это – превыше моих сил.

      – Какая досада! – произнес Жан Торо с юмором. – Ведь вы могли бы сами поразвлечься и меня повеселить.

      – Я тем более об этом сожалею, – ответил Вальженез.

      – А! – произнес Туссен.

      – Что такое?

      – У меня есть идея!

      – Молчи!

      – Но у меня есть неплохая идея! – настаивал Туссен.

      – Ну, тогда скажи, что придумал!

      – Коли этот молодой господин не знает песен или не умеет петь, – продолжал Туссен, не обращая внимания на сарказм приятеля, – он должен уметь плясать, не правда ли, друг Жан?

      И затем, повернувшись к Лоредану, сказал пьяным голосом:

      – Не хотите ли сплясать нам что-нибудь, господин граф?

      – Что! Вы хотите, чтобы я сплясал вам что-нибудь? – произнес Вальженез. – Да вы с ума сошли!

      – Почему это я сошел с ума? – спросил Туссен.

      – Да разве люди пляшут просто так, без повода?

      – Ладно! – сказал Туссен. – Без повода люди не пляшут. Они пляшут ради того, чтобы поплясать. Когда я жил у себя на родине, мы постоянно плясали!

      – Вы плясали буррэ? – спросил Лоредан.

      – Да, буррэ… А вы случаем не хотите ли сплясать буррэ?

      – Нет. Я буррэ сплясать не хочу, поскольку плясать не умею вовсе.

      – Да я и не прошу вас сплясать именно это, – снова продолжил Туссен. – Пляшите гавот, если хотите. Но хоть что-нибудь нам спляшите. Жан, ведь правда, господин граф должен нам что-нибудь сплясать?

      – Я с удовольствием посмотрел бы, как господин граф пляшет…

      –